Оттого-то
Чиновников праздничный стол
Ты украсил —
Разрубленный в кухне на части.
Белый конь
Конь примчался
С северо-востока,
Стрелами
Седло его пробито.
Жаль того,
Кто пал в бою жестоком, —
Что теперь
Узнаешь об убитом?
Может, рядом с ним
На поле боя
Нашего
Сразили полководца...
Смерть сейчас
Бредет любой тропою —
Знаю,
Много слез еще прольется.
ЛУ Ю (1125—1210)
Осенние мысли
Уже улетают гуси
К югу — для нас чужому.
Цветут в садах хризантемы,
Краснеет в лесах листва.
И мысли мои подобны
Ножницам из Виньчжоу:
Отрежу кусок пейзажа —
И переложу в слова.
Цветы сливы
Расцветают цветы
Под весеннее пение птиц,
Словно в утренний снег
Облачаются горы над нами.
Разделить бы мне тело
На тысячи зрячих частиц,
Чтоб под каждою сливой
Лу Ю любовался цветами.
Сочинил 4-го ноября во время сильной бури
Не о себе печалюсь
Ночью, в глухой деревне —
О родине и Лунтае
Тревожусь я вдалеке.
Под завыванье ветра,
Шатающего деревья,
Мне снятся железные кони
И лед на зимней реке.
Зимней ночью слышу звуки рога
Возносятся к снежным тучам
Чистые звуки рога,
Лежит в военной палатке
Наместник — седой старик,
Скорбя о прожитой жизни,
Где сделано так немного:
Умрет — и о нем не вспомнят
Ни на единый миг.
При луне
Восходит луна над пустым двором,
Сияя среди ветвей.
Лукавых сорок неспокойный сон
Тревожа издалека.
И я, наивный седой старик,
Учусь у глупых детей:
Дрожащей рукою хочу поймать
Летящего светляка.
Глубоко вздыхаю
I
Вздыхаю о нищих семьях,
Подобных разбитым лодкам, —
Весной они спать не могут,
Боясь дождя проливного.
А осень придет — мечтают
Хотя б о дожде коротком.
Томительный год проходит —
Такой же начнется снова.
II
На севере и на востоке
Темнеют старые хаты, —
Заботливо и усердно
Строили их когда-то.
А ныне — люди бежали
От грабежа и захвата,
И все заросло травою, —
Нигде она не примята.
Маленький сад
В моем саду давно уж тихо,
Кусты закрыли низкий домик,
Тропинка меж густых деревьев
Травою скоро зарастет.
Лежу, читаю Тао Цяня,
Но вновь откладываю томик:
Накрапывает дождь — и надо
Спешить с лопатой в огород.
Песня о радости дождю
Ни жемчужный, ни яшмовый
Дождь не идет,
А пошел —
Это риса посыпались зерна.
Где от засухи
Так исстрадался народ,
Чтобы все распродать,
Погибая покорно?
А когда урожая
Придут времена,
И людей наконец
Пожалеет природа, —
Вновь заплачет народ,
Захмелев от вина,
Вспомнив тех, кто не дожил
До этого года.
В дождливый вечер
Убогая хижина
Еле вмещает меня,
Расшатаны зубы,
И волосы выпадут вскоре.
Лежу у окна я
На склоне осеннего дня,
А сердце летит
Далеко, до Восточного моря.
Врача не позвать,
А сердечная боль велика,
Но есть еще книги —
И я нищету забываю.
Лишь позднею ночью
Под сонное пенье сверчка
Я искры нагара —
Багряные — с лампы сдуваю.
Поздней осенью живу среди крестьян
Скоро стукнет мне
Седьмой десяток,
Несложны теперь
Мои заботы.
Счастлив я,
Что сил моих остаток
Все еще годится
Для работы.
Жизнь крестьян
Убога и сурова,
С ними я схожусь
Все ближе, ближе.
...В полночь встану
Покормить корову —
Свет Большой Медведицы
Увижу.
Чучэн[3]
В развалинах города крик обезьян
Слышен по вечерам,
А на другом берегу Янцзы
Стоит Цюй Юаня