огня, уже не погасить, языки пламени забирались все выше. — Дерьмо! — Кроу отшатнулся, лицо обдало жаром, красные тени заплясали по стропилам. — Хватай вещицу, бежим отсюда!

Йон возился с завязками на своей кожаной сумке:

— Верно, вождь, пора! Запасной план!

Кроу, опередив Йона, побежал к двери, не зная, выжил ли кто-нибудь снаружи. Выскочив, он на мгновение ослеп от яркого света, который после полумрака прямо полоснул по глазам.

Изумительная стояла широко открыв рот, руки опущены. Стрела, наложенная на едва натянутую тетиву, направлена вниз. Кроу не смог припомнить, когда в последний раз видел ее удивленной.

— Что такое? — заорал он, неосознанно рубанув мечом по дверному проему. — Чем тебя тукнули? — прищурился, прикрывая глаза рукой, чтобы глядеть против солнца. — Что за… — замер на ступеньках, уставившись вперед. — Во имя мертвых.

Вэрран, с головы до пят забрызганный кровью, передвигался, как зомби, сжимая в руке Отца Мечей, длинное матовое лезвие волочилось по земле. Разрубленные и искромсанные тела, принадлежавшие дюжине воинов клана Лисицы, которым он преградил путь, валялись широким полукругом, а останки тех, кто прибежал позднее, были разбросаны в отдалении.

— Он убил их всех, — Недоумение мелькнуло на лице Брэка. — Просто взял и убил. Я даже топор ни разу не поднял.

— Проклятая штуковина, — пробормотала Изумительная. — Проклятая штуковина. — Сморщила нос. — Там что горит?

Йон выскочил, с размаху влетев в спину Кроу, из-за чего оба едва не повалились кувырком со ступенек.

— Вещицу взял? — выкрикнул раздраженный Кроу.

— А ты как думал, я… — Йон, прищурившись, уставился на Вэррана, возвышавшегося над поверженными врагами. — Во имя мертвых, ничего себе!

Вэрран направлялся к ним, пошатываясь; внезапно над ним пролетела стрела, впившись в стену строения. Он взмахнул свободной рукой:

— Может, нам лучше…

— Бежим! — взревел Кроу.

Возможно, хороший вождь должен сперва убедиться, все ли поняли приказ, первым вступать в сечу и покидать поле боя последним. Когда-то так поступал Тридуба. Но Кроу не Тридуба, впрочем, об этом можно было и не вспоминать. Он помчался прочь, словно заяц с горящим хвостом. «Подавая пример остальным» — так это у него называлось. За спиной дзинькнула спущенная тетива, пролетевшая мимо стрела, едва не задев руку, врезалась в стену одной из лачуг. Следом пролетела еще одна. Из-за порванного носка воспалившаяся нога горела огнем, но было не до нее. Размахивая рукой со щитом, он несся к воротам с черепом неведомого зверя, которые, казалось, качались в такт бегу:

— Скорее! Скорее!

Изумительная пронеслась мимо, только пятки засверкали, в лицо Кроу полетели комья грязи. Он успел заметить, как фигурка Скорри, мелькнув впереди между парой лачуг, юркнула, подобно ящерице, в деревенские ворота. Наконец он добрался до берега, волоча больную ногу, содрогаясь всем телом, стуча зубами, даже прикусив язык. Кроу сделал еще один нетвердый шаг и, прежде чем оказаться среди болотного папоротника орляка, перевернулся через щит. Мозг буравила только одна мысль: не отсечь бы мечом себе нос. С трудом поднявшись, стал взбираться на возвышенность, ноги гудят, легкие жжет, штаны по колено в болотной жиже. Рядом плечо в плечо пыхтит Брэк, за спиной с руганью трусит Йон.

— Чертова… дерьмо… чертова… пробежка… чертова… дерьмо…

Вот и пролесок остался позади; шатаясь от усталости, добрались до поляны, откуда все начиналось. Да, план был хорош, но вышло не больно гладко. Робин стоял около шмоток, рядом Изумительная — руки в боки, вдалеке с натянутой тетивой Никогда, опустившийся на колени. Он ухмыльнулся, увидев Кроу:

— Ты уделал их, вождь?

— Дерьмо! — Кроу согнулся, кружилась голова, будто после карусели. — Дерьмо! — Выпрямился, уставившись в небо с покрасневшим от напряжения лицом, учащенное дыхание мешало говорить, впрочем, другие слова на ум и не шли.

Брэк выглядел похуже Кроу, если такое вообще было возможно. Согнулся, руки висят, колени дрожат, могучая грудь натужно вздымается, покрасневшая физиономия, покрытая татуировками, смахивает на выдранную грязную задницу. Приковылявший Йон прислонился к дереву, надувая влажные от пота щеки.

В то время как Изумительная даже не запыхалась.

— Во имя мертвых, у вас видок как у старых жирных боровов. — Она хлопнула Никогда но руке. — Здорово провернул в деревне. Думала, поймают и освежуют.

— Хочешь сказать, надеялась, — парировал Никогда, — пора бы узнать меня поближе. Я лучший бегун на всем Севере.

— Похоже на правду.

— Где Скорри? — прохрипел Кроу, проявляя беспокойство, когда дышать стало легче.

Никогда указал пальцем в сторону:

— Кружит вокруг, хочет убедиться, что не выслали погоню.

На поляну неторопливо вышел Вэрран: капюшон натянут на голову, вложенный в ножны Отец Мечей покоится на плече, подобно коромыслу, одна рука сжимает эфес, другая поддерживает для равновесия.

— Похоже, никто за нами не гонится? — уточнила Изумительная, приподняв бровь.

Он покачал головой:

— Не-а.

— Не скажу, будто несчастные ублюдки сами виноваты. Беру свои слова по поводу того, что много о себе мнишь, обратно. Ты со своим мечом действительно крутой чувак.

— Вещица у вас? — Лицо Робина побледнело от волнения.

— Да, Робин, мы спасли твою шкуру. — Кроу протер губы, на тыльной стороне руки осталась кровь от прокушенного языка. Его начал разбирать смех. — Ха, прикиньте, что бы было, не добудь мы дурацкую вещицу.

— Не боись. — Йон открыл сумку. — Веселый Йон снова, черт возьми, герой.

Он засунул руку внутрь и извлек вещицу.

Кроу моргнул. Затем замер. Потом уставился, выпучив глаза. Золото отсвечивало красным в закатном свете, он почувствовал: сердце рвануло вниз, хуже не придумать.

— Это дерьмо совсем не то, что нужно, Йон!

— Не то?

— Это чаша! А нам нужна та вещица! — Опустив меч острием вниз, Кроу махнул рукой. — Гребаная вещица с чертовым свечением!

Йон уставился на него:

— А мне кто-нибудь сказал про чертов свет?!

Повисла гробовая тишина, все обдумывали услышанное.

Никто не проронил ни звука, только ветер шелестел пожухлыми листьями да поскрипывали почерневшие ветви. Вдруг Вэрран, запрокинув голову, разразился хохотом. Громкий смех испугал сидевших на ветках ворон, и они взмыли в серое небо.

— Какого рожна ты ржешь? — взорвалась Изумительная.

Из-под капюшона на мгновение показалось лицо Вэррана, в глазах блеснули слезы счастья.

— Говорил тебе, посмеюсь, если будет над чем! — Он выгнул спину, подобно натянутому луку, сотрясаясь от смеха всем телом.

— Надо