современные шумные бары, мы отправились в "Коппер Бич".

Когда мы вошли в зал, там было пусто. Люди, которые после работы хотели выпить, обычно заходили в пивные. "Коппер Бич", в интерьере которого доминировали стекло, хром и пластик, удивлял посетителей высокими ценами сюда в основном заглядывали парочки, а начиная с восьми часов, здесь часто устраивались вечеринки.

Агент проглотил пиво и ушел, а я пил свою пинту горького не торопясь. Я уже делал последний глоток, когда в зал вошла большая компания молодежи. На вид им можно было дать от четырнадцати до девятнадцати лет. Вели они себя для ребят такого возраста довольно тихо и сразу направились в дальний угол.

Все были одеты в шорты и футболки, и сначала я подумал, что это выпускники нашей средней школы. Но потом я заметил, что им всем больше восемнадцати лет слишком взрослые и высокие. Юноши были под шесть футов ростом, а девушки немногим меньше. Бросив на них равнодушный взгляд, я поднялся. Летом через Шатли проезжают сотни всяких туристов, мотоциклистов и прочих путешественников.

И тут я заметил, что одна из девушек и есть та, которую я встретил, когда пешком шел в контору. А другую, с иссиня-черными волосами, я видел утром.

Я заказал еще пинту и вернулся к стойке.

Юношей было восемь и столько же девушек. Они совсем не шумели и явно собирались держаться своей компанией - сразу заняли угловой столик. Один из них сделал заказ на всех, остальные молчали, пока официантка не отошла. Да и потом разговаривали между собой сдержанно, словно боялись, что их кто-нибудь услышит.

Но это как раз и привлекло мое внимание. Определенно, они совсем не были похожи на обычных туристов.

"В чем же дело?" - задал я себе вопрос. И тут же ответил на него: безупречная чистота. Каждый из них был образцово чистым и аккуратным, словно сошел со страниц рекламного журнала.

Да, дело было именно в этом. У всех юношей прически - волосок к волоску, рубашки просто сияли чистотой, на туфлях - ни пылинки. А одежда девушек выглядела так, словно была скроена на каждую специально по ее мерке - нигде не было видно ни складочки, ни морщинки.

Мелочь? Конечно, но мелочь невозможная. Может быть, у этих ребят были раздевалки где-то у входа в "Коппер Бич"?

Девушки выглядели милашками, как и положено юным созданиям. Но вот лицо одной из них... Такое лицо невозможно забыть, увидев хотя бы один раз. У нее были иссиня-черные волосы, очень белая кожа... Да, это была та самая девушка, девушка в розовом костюме. Кроме удивительной красоты и белизны кожи, еще кое-что выделяло ее среди остальных. Она была самой хрупкой - ее рост не превышал пяти футов и четырех дюймов. И еще она показалась мне немного старше остальных. Да и обращались к ней иначе, чем к другим, с каким-то подчеркнутым уважением.

Я потягивал свое пиво, и исподволь наблюдал за необычной компанией. Мне даже удалось расслышать несколько слов. Разговор шел о дуэли. Дуэль, считали одни, дело стоящее. Другие возражали, утверждая, что это безумная затея.

Очевидно, они видели мемориальную доску на одном из старых домов, что стоял неподалеку. Здесь произошла одна из последних дуэлей в Англии: между местным землевладельцем и богатым путешественником, которые ухаживали за одной красоткой. В результате она не досталась ни тому, ни другому - оба оказались смертельно ранены. В течение тридцати лет о дуэли остерегались говорить вслух, пока она не стала фактом истории, которым теперь можно было даже гордиться.

Еще они упоминали о некоем Греге, которого с ними не оказалось. (Значит, были еще и другие.) Когда произносилось это имя, все бросали на мою Белоснежку странные взгляды, смысл которых был мне непонятен.

"Белоснежка и великаны, - подумал я, - Белоснежка - гном среди великанов".

Продолжая незаметно наблюдать за ними, я сумел заметить еще кое-что. Никто из них не курил. И не пил пива. Многие тянули через соломинку соки и лимонад. Другие предпочитали портвейн, шерри, виски или ром. Они явно не были трезвенниками.

Я прикончил вторую кружку. Наступил решающий момент. Теперь мне, наверное, следует смело подойти к Белоснежке и великанам и дерзко заявить: "Все кончено. Я понял, что вы не те, за кого себя выдаете". Или просто заказать еще пива и продолжать незаметно следить за ними?

Я не сделал ни того, ни другого, а встал и собрался уходить. И в тот самый момент, когда я поднялся, Белоснежка посмотрела в мою сторону и... узнала меня. Я отчетливо понял это по ее лицу, хотя она сразу отвела взгляд, как-будто ничего не произошло.

Узнала... Но я был абсолютно уверен, что она не видела меня тогда, в окне второго этажа "Красного Льва". Во-первых, я не помню, чтобы она поднимала взгляд, во-вторых, ее глаза говорили нечто большее, чем "я уже вас где-то раньше видела".

Белоснежка знала меня. Она не ожидала увидеть меня здесь, но в тот момент, когда это произошло, она сразу подумала: "Это Вэл Матерс..." - и еще много чего другого.

И мне ужасно захотелось узнать, в чем это другое заключается. Надо подойти к ней.

Вместо этого я отправился домой.

Когда я закрывал двери гаража, ко мне подбежала Дина. Она по-прежнему была в своем золушкином платье; теперь, вдобавок, ее руки и ноги оказались замотаны бинтами, которые она явно завязывала себе сама.

- Она ударила меня, - с ходу начала жаловаться Дина, - она ударила, поцарапала и вышвырнула вон!

- Ну-ну, Дина... - начал я.

- Она забралась через окно и толкала меня, царапала и била, таскала за волосы, и я не смогла остаться в летнем домике!

- Забудь об этом. Дина, - устало попросил я.

- Это ее вина, что я не смогла выполнить свое обещание. Она...

- Дина, мне это не интересно, - твердо сказал я. - Ты знала, что у нас в доме работает человек. Ты знала, что ему нужно сначала попасть в твою комнату, а потом в летний домик. Не возникло бы никаких неприятностей, если бы ты выполнила то, о чем тебя просят.

В этот момент из дома вышла Шейла. Она неуверенно посмотрела на меня, готовая все объяснить, или поскандалить, или вообще отказаться обсуждать эту тему - в зависимости от того, как поведу себя я.

- Дина, - велел я, - пойди и переоденься.

- А разве ты не собираешься...

- Я ничего не собираюсь. Иди и оденься. Сейчас же. И не будем спорить.

Обидевшись, Дина ушла и до конца вечера сидела в своей комнате.

Шейла и я провели неожиданно приятный вечер. Я открыл бутылку Rudesheimer, а потом еще и Niersleiner, и наше настроение немного улучшилось.

- Шейла, - сказал я, - ты мне нравишься. Она слабо улыбнулась.

- Я знаю. Ты не можешь сказать "люблю", потому что сегодня ты искренен. К тому же я совсем сбила тебя с толку, когда попросила не называть меня "милой". Ты никогда больше не назовешь меня "милой". Ты будешь осторожным и внимательным,