Александр Александрович Бестужев-Марлинский "Эсфирь", трагедия из священного писания в трех действиях, в стихах, сочинение Расина, перевод с французского [1]
* * *
Удивительно, почему перевод «Эсфири»,[2] наделавший много шуму в городе в эпоху своего появления, и о котором теперь воспоминают только тогда, когда видят его на сцене, никем не удостоен разбора – хотя из уважения к подлиннику. Известно, что Расин написал трагедию сию для детского театра и она, по плану, завязке и характерам, принадлежит к слабейшим произведениям знаменитого автора; но прекрасные стихи, особенно в лирическом роде, в ней встречающиеся, ставят оную наряду с хорошими трагедиями. Из сего видно, что в переводе ее надлежало преимущественно стараться о сохранении сей прелести. Русский переводчик, вероятно, мог бы перевесть «Эсфирь» гораздо лучше. В доказательство сего приведем некоторые места его перевода; любопытные могут сличить их с оригиналом:Кичливый Артаксеркс рабу свою венчал,
И гордый перс к ногам еврейской дщери пал.
А я, гнушаясь лжи и лесть оставя им,
Молилась господу и плакала пред ним.
Скучая почестьми, сама себя ищу,
К стопам предвечного с мольбою повергаюсь
И смертных суетных забвеньем наслаждаюсь.
Брега священны Иордана!
Любимы господом поля!
Наследье древня Ханаана,
Чудес обильная земля!
Высоки холмы, тучны долы,
Издайте гласы и глаголы:
Навек ли мы отчуждены
Драгия отчия страны?
И в бегстве не найдут спасенья,
И мраз и глад им путь препнет,
И ангел божий, ангел мщенья
Мечом бегущих поженет.
(Сей строфы нет в подлиннике.)
Напрасно смертию закона глас грозил,
В ней сердце верой возгорело;
Она на смерть дерзнула смело,
Рекла, и бог благословил.
Свлеките с выи узы плена
И со главы стрясите прах;
Взыграйте, Яковли колена,
Воспойте господу в псалмах;
Отверст вам путь: бегите вскоре
Чрез горы, реки, степь и море;
Стекитесь все в единый лик,
Взнесите все до неба клик:
«Господь велик!»
Оплакав ложну весть о смерти я твоей.
…Жила отчуждена от общества людей.
…И слез твоих предмет седящим на престоле.
С престола и одра казнил ее изгнаньем.
La chassa de son frone, ainsi que de son!!!!!Ш,[3]
Красой обресть венец…
На слабых сих руках их вольность основали, —
Трудила помощь рук, в искусстве ухищренных, —
высучено так тонко, что ни один французский жеманный остроумец не выдумал бы чего-либо тонее. Трудить помощь в искусстве ухищренных рук! неподражаемо! И мы еще говорим, будто у нас нет конфетных билетцев![4]
…Цвет, расхищенный судьбой —
Как скромного стыда их полон взор и стан!
Мои к земле пригнутся длани,
Прильпнет язык к моей гортани,
И потреблюся от живых.
Сойди, как некогда сходил ты зрящу морю!
Прилежный слух вперил сих повестей во чтенье.
Колена клонят все пред славою моей.
Я персов зрю, почтеньем пораженных.
Весь род их ястребам обещан снедью в поле.
Зальются кровию здесь целые народы.