знала об этом событии и толковала между собой, и все слышали мы слово: «Лешачиха, Лешачиха».При чем тут Лешачиха?Узнали подробности: Нюня, никогда из парка не уходившая и вообще мало гулявшая, вдруг как-то утром сказала отцу, что читать ему вслух сейчас не может, потому что непременно должна пойти в лес. И как-то при этом, как рассказывал потом граф, ужасно нервничала и торопилась.Ушла и пропала, и к обеду не вернулась. К вечеру нашел ее конюх. Лежала, придавленная огромным деревом. Закрыло ее всю стволом-махиной, одни ножки увидел конюх. Потом дерево канатом подымали.– Лешачиха, Лешачиха! – шепталась графская челядь. А при чем тут Лешачиха – никто и объяснить не мог.Она, говорят, как раз в этот день хворала и даже из дому не выходила. Да и глупо же все это! Если бы даже она и была в лесу, так не могла же она свалить дерево, которое потом десять мужиков еле канатами оттащили.Такая, видно, судьба была у бедной Нюни.На похоронах видели Лешачиху. Она была тихая и все время держала графа за руку.История эта, пожалуй, и забылась бы, если бы года через два не случилась другая, от которой эта первая сделалась еще страшнее, и гибель несчастной Нюни оказалась гораздо загадочнее и таинственнее, чем трезвые и благоразумные люди могли ее считать.И не будь второй истории, пожалуй, и рассказывать обо всем этом не стоило бы.Так вот что случилось через два года.За эти два года мы как-то о Лешачихе позабыли.Граф не показывался, и ничего нового слышно не было.И вот, появилось в наших краях существо, о котором заговорили сразу все.Один из окрестных помещиков пригласил к себе нового управляющего, а у управляющего этого оказалась молоденькая дочка нечеловеческой красоты.Каждый, конечно, описывал ее по-своему. Наша ключница, видевшая ее в костеле, изливала свой восторг в следующих выражениях:– Ой, смотрю на нее и думаю – ой, сейчас я лопну. Глазки у нее как тютельки и так и мильгочут. Черты лица чистоплотные, стоит и улыбается, как птичечка.Жена нашего управляющего, особа томная, воспитанная в Проскурове, сказала:– Она, конечно, недурна, но еще слишком молода. Вот посмотрите лет через тридцать, что из нее выйдет – тогда и судите.Вечный студент, репетитор брата, бегавший тайно каждое воскресенье в костел (не в силу религиозных потребностей), на вопрос ответил, густо покраснев:– Как сказать… Она, по-видимому, вполне сознательная личность.И вот в эту сознательную личность влюбился старый граф.Мы еще не знали, что он влюблен, когда он, после двухлетнего перерыва, вдруг неожиданно приехал к нам вечером один и был такой странный, какой-то восторженный, с потемневшими счастливыми глазами. Разговаривал только с молодежью, попросил сестру спеть.Сестра спела романс на слова Алексея Толстого «Не умею высказать, как тебя люблю».Он пришел в какой-то болезненный восторг, заставил несколько раз повторить последнюю фразу, потом сам сел за рояль и сыграл, чуть-чуть напевая, старинный романс: «Si vous croyez» [2] …Он так очаровательно, грустно и нежно улыбаясь, полупел, полудекламировал, что привел в восторг не только молодежь, но и взрослых.– Какой оказался интересный человек! Кто бы подумал!– А мы-то столько лет считали его старым сухарем с длинным ногтем. Вот вам и ноготь!– Какой обаятельный!– Какой очаровательный!И долго потом завывали на разные голоса пропетый им романс:
«Que je l’adore, et qu’elle est blondeComme les bles». [3]Особенно сильное впечатление произвел граф именно своим романсом на мою кузину, только что окончившую институт. Она была блондинка и поэтому «blonde comme les bles» отнесла на свой счет. Дней пять после знаменательного вечера пребывала она в сладкой и трепетной меланхолии, ела только яблоки и ходила, распустив волосы, гулять при луне.Все благополучно разрешилось насморком.Мы с младшей сестрой, несмотря на свой одиннадцати-девятилетний возрасты, тоже оказались не чужды влиянию романтических черт. И, чтобы как-нибудь излить свои чувства, побежали в сад, нарвали роз и запихали их графу в зонтик.– Пойдет дождь, откроет граф зонтик, и вдруг – целый каскад роз посыплется ему на голову!Пожалуй, одна наша нянюшка осталась к нему холодна:– Длинный со всего лесу. На таких коров вешать. – Определение было загадочное, но явно не восторженное.Ключница, подслушивавшая из буфетной, и прачка – у дверей из коридора – разделяли общий восторг.Конечно, на другой день только и было разговоров что про графа. И тут-то и узналось, что он влюблен.Первые узнали, конечно, мы, младшие – в детской.Мы всегда первые узнавали именно то, что от нас полагалось скрывать: что горничная хочет выйти за кучера, что от управляющего два раза сбегала жена и на кого пялит глаза дочь садовника. Обыкновенно вечером, когда мы укладывались спать, забегала к няньке ключница и начинала свистящим шепотом рассказывать новости дня.Нянька, надо отдать справедливость, всегда строго и педагогично говорила нам:– Ну, вы… нечего вам тут слушать! Это детям совсем не годится.Тогда мы затихали и придвигались поближе.Вот таким образом узнали мы о том, что старый граф влюблен в молоденькую красавицу Янину. Что все видят, как он в костеле на нее смотрит, и все знают, что каждое утро графский верховой отвозит Янине огромный букет.– Откуда они узнают такие вещи! – охали взрослые, когда мы, волнуясь и перебивая друг друга, рассказывали потрясающую новость.Они, впрочем, притворялись, что сами давно все знают, и нам запретили повторять этот вздор.Мы-то его больше не повторяли, но зато они сами уже от этой темы не отходили.– Граф влюблен!– Женится?– Обольстит и бросит?– Нет, этого не может быть! Слишком уж открыто ведет он свое дело…И вот новое событие: граф ездил в карете четверкой цугом с визитом к управляющему. Наш садовник все видел собственными глазами.– Вот как я вас, нянечка, вижу, – свистел шепот ключницы. – Так, говорит, близко проехал, что аж грязью на штанину брызгнуло. Он и грязь мне показывал. Все верно. Граф женится.И еще новость – ездил граф к ксендзу.А потом кто-то видел, как мужики чистили графский пруд. И это относили к непременным признакам свадьбы.Потом кто-то графу намекнул, и граф не отрицал, а даже, говорят, улыбался.И – странное дело – все абсолютно забыли про Лешачиху. Она, положим, никуда все это время не показывалась, но все-таки никто даже никаких предположений не высказывал, как, мол, она может отнестись к такому событию. У Лешачихи и вдруг – мачеха, да еще такая нежная, что «улыбается, как птичечка».И вдруг – странная весть. Сначала даже не поверили. Но все подтвердилось. Пошел утром граф на охоту, взял с собой