- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (7) »
Куда ж тебя приткнуть-то?
* * *
Скользить по воздушной дорожке всегда приятно, а в моём возрасте просто жизненно необходимо, тем более, когда на руках такой увесистый парень. Ночная улица пуста, но в проулках мелькают серые тени довольно неприятного вида. К счастью, я им не по зубам, да и не видят они меня под пеленой пустоты, а вот случайному прохожему, если что, не поздоровится. Сразу видно: царь в отъезде, стража на службу чихает громким чихом, и городские хищники сразу почуяли слабину.
Все ворота и двери, проплывающие мимо, наглухо заперты. Я, конечно, могу и сквозь стены проходить, но не думаю, что к младенцу, который неведомо как образуется в замкнутой передней, отнесутся должным образом.
Медленно приближается царский терем. Даже не смотрю в его сторону: там точно искать нечего. А вот дальше, сразу за поворотом уже видна крыша с двойным коньком. Если не ошибаюсь, летавицы на прошлой неделе кое-что интересное про сестру доезжачего болтали...
Истошный визг раздался внутри терема, пробившись даже через утеплённые стены. Я выбросила в сторону левую руку, и в могучем бревенчатом заборе образовался проход: часть деревянного ограждения сдвинулась на одно мгновение в былое. Я быстро скользнула во двор, вернула на место брёвна и приникла к узорчатому вырезу в ставне.
Сверху по ступеням сыпались растрёпанные девки и бабы, громко голося и потрясая своими богатствами перед носами ошарашенных стражников. Старший охранник опомнился быстрее других и начал протискиваться вверх по лестнице, безжалостно расталкивая перепуганных женщин, за ним бросились остальные воины. Я завернула воздушную дорожку винтом и поднялась к верхнему окну.
Небольшая комната была вся уставлена горящими свечами. На расстеленной кровати извивалась и хрипло стонала женщина. Сцепив зубы, я сжала в кулаке висящий на шее Ключ, открыла проход в другой мир, ступила на Порог и начала мелкими шажками перемещаться по нему в направлении комнаты. Ступни обожгло болью, но подобные пустяки меня давным-давно не беспокоили: боль обычно неотделима от волшебства, а для некоторых обрядов она вообще служит единственным источником силы. Малыш недовольно зачмокал во сне, зашевелился, но сонные чары превозмочь не сумел.
Пол комнаты был устлан коврами, поэтому, когда я сошла с Порога и разжала руку, толстый ворс заглушил мои шаги. Отсюда было видно, что женщина лежит, широко расставив укрытые простынёй ноги; её большой живот время от времени сводило судорогой. Вроде всё как обычно при родах. Но отчего же тогда сбежали бабы?
На пороге возник старший стражник с бердышом наперевес. Цепкий взгляд пробежался по светёлке, задержался на оконной задвижке и остановился на женщине. Убедившись, что с роженицей не происходит ничего необычного, воин заглянул под кровать, торопливо обошёл комнату, потрогал задвижку на окне и подёргал замки на сундуках. Затем он наскоро оглядел все укромные уголки, в которых мог затаиться неведомый враг, ещё раз пристально всмотрелся в осунувшееся лицо, низко поклонился и вышел, уводя с собой столпившихся в дверях дружинников.
Я покачала головой и вздохнула. Обогнув кровать, я уложила малыша на лавку за дверью, протянула руку и осторожно приподняла покрывало.
Вокруг лона роженицы колышется серовато-зелёное сияние. Проклятие на плод, и очень мощное. Топорное, но и бьёт, как топор, если вовремя не обезвредить. Не обезвредили. Уродливая головка младенца уже показалась наружу, но у измученной женщины почти не осталось сил. Ничего, справимся. Ну же, давай, милая, давай, тужься! Так... ещё немножко... и-и... умница! Слабоватая, конечно, умница, сознание можно было и не терять, но чего ещё ждать от... Ох ты. Нет, всё-таки я действительно дура. Это же царские покои. Ну-ка, покажи личико. Ты смотри, и вправду царица. Не признала её сразу, первый и последний раз на свадьбе видела. Впрочем, это неважно.
Итак, что мы имеем... У матери кровопотеря небольшая, лицо не слишком бледное. Ерунда, обычный обморок. Ничего интересного. Поправляем простыню и переходим к интересному.
Живой. Только молчит и зыркает во все стороны удлинёнными жёлтыми глазами. Личико остренькое, как у мышонка, кожа зеленоватая и какая-то слишком гладкая и скользкая. Ну-ка, мальчик ты или девочка... М-да, малыш, с этим тоже не повезло. Ладно, своим самовластным решением назначаю тебя мальчиком. Ничего, до свадьбы... хм... подправим понемногу, чего уж там.
А вот это уже совсем интересно. Вы только посмотрите, что у него за магический дар! Никогда не видела подобного уровня у новорожденного; иные волшебники за всю жизнь до такого не дорастают. Это ж какой силы были чары, которыми ты напитался, как ты вообще выжил... Слушай, приятель, а ведь тебе нельзя тут оставаться. В здешних местах колдунов, скажем мягко, не привечают. Повезло тебе: загостилась я в этих краях, мой остров от хозяйки, небось, уже отвыкать начал, вот как раз со мной и отправишься. А уж маме твоей какая будет радость: у неё теперь сынок — самый обычный, здоровый, красивый человеческий ребёныш. В годик у него не будут резаться жабры, в пять лет он не превратит глупую няньку в отхожее ведро, а в старшем возрасте, увидав себя в зеркале, не будет плакать по ночам в подушку. Вон он, твой подменыш, видишь, какой? Ничего, мы себя в другом покажем, правда, маленький?
А это что за троица осторожно заглядывает в двери? Это кто такие смелые? Две молодухи, чуть старше моей роженицы, и лицом на неё похожи; третья — намного старше и дороднее. Чем-то эта тётка мне не нравится. Очень не нравится.
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (7) »