- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (6) »
Наталья Алексеевна Суханова Острый серп луны
— Дедушка! — закричала Ина. — Дедушка, не уходи! Она меня убьет! Но дедушка, закрыв руками уши, бросился бежать. Раза два Ина вывертывалась, но мать настигала ее: — Ну что? Что… твой дедушка? Спас? Спас? От ненавистной матери? Когда после Ина орала на своей кровати, она так ненавидела мать, что трудно было дышать, и она решила, что умирает, и зло обрадовалась этому. Теперь мать расстреляют, как сына тети Маши, когда он убил женщину. И суд спросит дедушку, почему он не защитил Ину, а уехал к себе домой. И дед скажет: — Разрешите, я сяду? — и положит толстую таблетку под язык, а мокрый платок под рубашку на грудь. — Но что я мог сделать?! — заплачет он. — У меня больное сердце! Я не думал, что она убьет Иночку! — Но ведь она вам кричала? — скажет суд, и дедушка забормочет: — Я не имел права… я боялся вмешиваться. Потом он выбросит таблетку из-под языка и платок из-под рубашки, зарыдает и скажет: — Я тоже хочу умереть! Зачем мне жить, если Иночка умерла!Дверь отворилась, вошла мать, вся еще в красных пятнах, и села к Ине на кровать. — Вот видишь, — сказала она, — мне опять пришлось тебя бить. А разве маме приятно бить дочь? Ина вцепилась пальцами в одеяло. — Я хочу, чтобы ты была хорошая девочка. Затылок Ины свело от напряжения, но она не поворачивала головы. — Ты должна понимать, что мама думает о тебе, а не о себе. — В голосе матери снова слышалось раздражение: — Если ты будешь такая упрямая, тебя никто любить не будет… Тебя будут дразнить в школе «дутый пузырь». Дутый пузырь! Дутый пузырь! — В голосе матери все нарастало раздражение: — Молчишь? Потому что ты упрямая! Маму нужно слушаться, слышишь? Дедушка тебе не защита, запомни это раз и навсегда! Ты что, не слышишь? Твой дедушка трус! Старый трус! Видела, как он задавал стрекача? Съежившись и зло блестя глазами, Ина плюнула. Мать закричала, вскочила, схватилась за кровать, пытаясь перевернуть ее. С кухни прибежала бабушка, стала оттаскивать мать. — Ты что, совсем с ума сошла? Отберут у тебя дитя, безумная! — Пусть только попробуют! — Дедушка напишет папе! — крикнула Ина. — Папа отстрелит тебе голову. — И все время, пока ее, извивающуюся от злых слез, умывала под краном бабушка: — Я не люблю мамку! Она дура… поганая… гадкая… — Перестань! — сердилась бабушка. — Если бы ты была хорошая, ты бы мать не выводила из себя. Из-за тебя одной все кругом больные. — Нет! — снова закричала девочка. — Она дура паршивая! Ее суд убьет! Так что уже и бабушка разозлилась, отвесила ей затрещину и заперла одну в комнате. Час девочка выла, разбрасывая игрушки, стягивая и топча покрывало. Никто к ней не входил. Потом бабушка открыла дверь. — Иди есть, — сказала она, не глядя на Ину. За столом сидела мать. Ина села за стол и, глядя на мать, столкнула со стола тарелку. Мать вскочила, надела плащ, убежала из дому. — Сейчас пойду на все четыре стороны, — сказала громко Ина. — Скажу дедунечке, пусть он отвезет меня на границу, где милый папочка. Отца Ина не помнила. Он ушел в армию, когда она была совсем маленькая, говорила из каждого слова всего по две буквы. В праздник они смотрели с дедом парад. Мимо проходили солдаты, а дедушка говорил: — Вот, Иночка, такой и твой папа, мой сын. Скоро уже он вернется, тогда кончатся наши мучения. Ина видела в городе и других солдат, которые шли обыкновенно по улице. Но отца представляла всегда таким, какими были солдаты на параде: с сильно повернутым суровым лицом, с замедленным громким шагом.
Во дворе не было ни Вовки, ни Лиды, ни Светки, ни Тани. Тузик мотал что-то в глубине двора. Вглядевшись, Ина увидела, что это кукла — может быть, Танькина, а может, Светкина. «Ну и пусть! — подумала она. — Прибегут: ой-ой-ой, где моя кукла? А ее уже Тузик истрепал». Нужно бы отогнать Тузика, но Ина повернулась и ушла в дом. Бабушка на Ину не смотрела и не разговаривала с ней. Никто ее не любил. Она опять вышла на крыльцо. Тузик хлебал на веранде из миски. Кукла лежала в углу двора лицом вниз — побитая, никому не нужная. Ина подошла, подняла ее, отряхнула. У куклы не было одной руки, а другая болталась на резиночке. Одна половина лица была веселая, другая — размытая, грустная. Кто-то пытался подрисовать ей выцветший глаз, не дорисовал и сделал усы. Ина слюной стерла их. — Бедное дитя! — сказала она. — Бедное дитятко! Виляя туловищем, приближался Тузик. — Пошел прочь! — заругалась Ина. — Скотина бездушная! Кукла всем тельцем прижалась к Ине. — Не бойся, крошечка! — прошептала Ина. — Ты будешь моя доченька, моя Мариночка, тебя никто не тронет. Был уже вечер. Ина сидела на крыльце, укутав куклу в одеяло. Светка подошла поближе, пригляделась и заорала на весь двор: — Ой, Танькину куклу подобрала! Побирушка-рушка! — Что ты врешь! Что ты врешь! — закричала Ина. — У меня эта кукла еще два года, мама купила мне! — Да?! Да?! — закривлялась Светка. — Мама тебе купила! А может, папочка тебе купил? Это Танькина кукла! Она ее выбросила, а ты подобрала! В мусорный ящик лазила! Ха-ха! У тебя микробы будут! Заразная! Заразная! — Сплетница! Сплетни разводишь! — гордо сказала Ина и зашептала кукле: — Спи, малышечка, спи, крохотка! Ине было беспокойно, она бы, может, лучше ушла домой, но Светка подошла слишком близко, и, бросив куклу, Ина подскочила и толкнула Светку, и еще толкнула, и уже готова была удрать, как вылетела Светкина мать: — Да что это за ужас такой? Всех детей колотит, хулиганка эдакая! Будешь?! Будешь еще?! — А ну, убери руки! — закричала из окна Инина мать. — Ты родила ее, чтобы бить? Родила? Свою девчонку колоти, а мою не трогай! Жить она вам не дает! Поперек горла встала! — Так и знай: еще раз мою Светку тронет — я ей уши оборву! — Руки коротки! — Чего она сделала? — выскочила на крыльцо бабушка. — Чего она вам всем мешает? Чего она вам покоя не дает? Она к тебе, Светка, касалась? Она тебя затрагивала? — У нее Танькина кукла! — Какая еще Танькина? Какая еще Танькина? — завопила Ина. — …Когда не так, можете нам сказать, а руки распускать на ребенка… — …Всех детей во дворе колотит!.. — Танькина кукла!.. — …Сплетница-газетница! — …В милицию заявлю! А ты — марш домой!.. — …Хулиганка! — Вы — хорошие! …Втолкнутая матерью в комнату, Ина живо к ней обернулась. — Всегда ко мне лезет! — с бойкой плаксивостью затараторила она. Но у матери были с ней свои счеты: — У тебя что, мало игрушек? Чего ты всякую пакость подбираешь? Что это за ребенок такой — ни минуты покоя!
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (6) »