боялась, что ты ослепнешь!
— Какое-то время я и сам боялся, — сказал со смешком Эсмонд, — но это продолжалось недолго, а тот, кто отправлял домой новости, просто перестарался. Ранение было гораздо легче, чем когда я упал с лошади.
— Ах, если б ты только знал, как я переволновалась, сколько выстрадала! — всхлипнула она.
Он повернулся спиной к камину, в котором недавно зажгли огонь. Его знобило, но не от холода, а от предельной усталости. Однако стоило ему бросить взгляд на ее тонкие черты, как тепло словно вернулось к нему.
— Нет, это просто восхитительно! — прошептал он.
Она слегка покраснела.
— Я тебе нравлюсь? Минхер Дик очень постарался для меня.
— И для меня тоже, — сказал Эсмонд и посмотрел на нее так, что у нее невольно участилось дыхание.
— Слава Богу, на этот раз ты не будешь разочарован, — прошептала она.
— Мне ужасно стыдно, что когда-то я тебя не ценил, — тихо сказал он.
— Но тебя вполне можно понять! — воскликнула она. — Не думай, я знаю, какая я тогда была. Тебя просто обманули…
— Ш-ш-ш… Хватит об этом.
— Как ты думаешь, получилось? — Она дотронулась рукой до своей когда-то изувеченной, а теперь здоровой щеки.
— Не то слово, Магда.
Она подбежала к столу, где лакей только что поставил вино, наполнила кубок и подала его Эсмонду.
— Пожалуйста, выпей. У тебя такой усталый вид, — вздохнула она.
— Заботливая ты моя женушка, — сказал он и с благодарностью отпил вина, а затем добавил: — Да, пожалуй, я действительно устал, надо бы ночку поспать. Ах, Магда, ты не представляешь, как это здорово — вернуться домой, увидеть снова родной Морнбьюри-Холл… Там, во Франции, была совсем другая, тяжкая жизнь и, боюсь я, кровопролитию еще не скоро придет конец.
— Для меня важно только то, что ты цел и невредим и вернулся ко мне, — сказала она.
Он поставил стакан.
— А я теперь, когда снова тебя увидел, пожалуй, останусь здесь навсегда и буду жить с тобой в мире и согласии… да что там — в любви! — добавил он.
У нее перехватило дыхание.
— Я столько пережила в своей жизни, Эсмонд, и для меня слышать эти слова… — Магда запнулась, готовая снова заплакать.
— Иди сюда, — сказал он и распахнул для нее объятия.
Она подошла к нему с горящими глазами, и он крепко прижал ее к своему сердцу. Сцепив пальцы на его шее, Магда подняла на него влюбленный взгляд.
— Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, — продолжал он. — Я ведь специально занимался расследованием подробностей, которые ты от меня скрыла.
— Каких еще подробностей?
— Мои агенты выведали у людей в окрестностях Страуда, что ты и твоя мать жили в скотских условиях, а все твое детство прошло в мучениях и издевательствах.
— Я вспоминаю это как дурной сон, Эсмонд.
— Но главное, что теперь я понял: ты совершенно не виновата в этом гнусном трюке с женитьбой. Это он, только он во всем виноват!
Она крепче прижалась к Эсмонду, как будто боялась, что он отстранит ее от себя.
— Нет, это я. Я должна была стоять на своем и оказываться… Но он угрожал моей матери… Говорил, что запрет всех в доме и подожжет…
— А теперь, — мрачно сказал Эсмонд, — теперь он сам будет гореть в аду.
Почувствовав, как ее хрупкое тело дрожит в его руках, он прижал ее еще крепче и дотронулся губами до ее нежного лба.
— Я узнал и кое-что еще, — прошептал он. — Минхер Дик прислал мне письмо, в котором искренне восхищался твоим мужеством. Ты отказалась от опиума и терпела страшную боль, и все ради меня, как сказал он. Когда боль была особенно сильной, ты шептала мое имя…
Она кивнула и опять покраснела.
— Я очень полюбила тебя. И хочу, чтобы ты был счастлив, — сказала она.
— Я тоже хочу, чтобы ты была счастлива. Я, конечно, не ангел и не герой. Большую часть своей жизни я растратил впустую. Когда умерла Доротея, я думал, что жизнь моя кончилась, но она передала свою роль тебе, и, я знаю, ее святая душа сейчас с нами…
Магда подняла на него полные слез глаза.
— Скажи мне теперь, что ты не думаешь, будто я обманом заняла ее место.
— Ты заняла свое собственное место в моем сердце, — сказал он.
— А я еще кое-что сделала для тебя за эти месяцы, — продолжала она. — Завтра я покажу тебе свое рукоделие и сыграю на клавикордах. И ты увидишь, как хорошо я ухаживала за Джесс…
— Завтра утром я сам поеду на ней, дорогая. Мы снова поедем вместе, — сказал он.
Внезапно Эсмонд забыл об усталости — его охватила страсть. Он приник к ее губам долгим горячим поцелуем. Пальцы его ласково перебирали ее волосы. Наклонившись к самому ее уху, он прошептал:
— Только сегодня будет наша первая брачная ночь, моя любовь, только сегодня… Забудь все, что было раньше.
Что она могла ему ответить?
А Кэтрин Морнбьюри улыбалась им со стены в своем голубом с серебром костюме, словно в знак одобрения того, что ее сын наконец-то ступил на праведный путь…