заведение на запад, подальше от крупных городов. И хотя многие из детей переехали тогда с ней, большая их часть жила в нескольких сотнях миль от Эштона на территории Вайоминга.

Сьюзан собиралась повеселиться, отдохнуть и все хорошенько обдумать.

А после празднества, если она не получит знака, что небеса противятся ее намерению, вернется к св. Франциску и пострижется в монахини.

Шайенн, территория Вайоминг, 7 января 1885 года

Удары в дверь могли бы разбудить и мертвого, но лишь немного разогнали мглу, застлавшую мозги Дэниела Крокера. Он со стоном перекатился на живот и накрыл голову подушкой. Но удары не прекращались, видимо, придется встать и открыть дверь.

Не открывая глаз, он протянул руку к прикроватному столику и ощупал непривычные предметы — лампу, ключи, спичечный коробок, — пока не узнал гладкие очертания своего револьвера.

— Уходите.

Дэниелу не было необходимости кричать или повышать голос. Неприкрытая ярость, дрожавшая в выверенной интонации каждого слога, достаточно ясно передавала его настроение. Подложив под щеку подушку, Дэниел поднял вытянутую руку с револьвером и прищурил покрасневший от лихорадки глаз. Общая слабость никак не отразилась на твердости руки — она не дрожала.

— Мистер Крокер?

— Нет.

— Мистер Крокер, я знаю, что это вы, — прозвучал из-за двери мальчишеский голос. — Я видел, как вы приехали вчера поздно вечером Я бы все равно узнал вас. Я видел фотографии.

Дэниел не ответил. Оружие не дрогнуло. Лишь в синих глазах блеснул огонек.

— Мистер Крокер? — снова раздался голос, на этот раз не так уверенно.

— Кто его спрашивает?

— Ну, никто… У меня дело, так сказать, к вам лично… я хочу сказать, что у меня для вас телеграмма. — Посыльный в коридоре подождал десять секунд и робко добавил: — Вы откроете?

Проклятье. Дэниел отпустил курок и положил револьвер на ночной столик. Двигаясь как можно осторожнее, он сел на постели.

Голова раскалывалась. Приложив ладонь к больному боку, Дэниел сделал быстрый вдох, при этом окровавленная повязка натянулась.

Снова взяв револьвер, он тихонько приблизился к двери. В зеркале над бюро отразился совершенно обнаженный, за исключением грязной повязки, мужчина. Тем не менее он даже не почувствовал стоявшего в комнате холода. Уже целые сутки он боролся с лихорадкой. Даже январский мороз не приносил облегчения.

— Мистер Крокер? — За словами последовал легкий стук в дверь. — Я не хотел вас беспокоить, но…

— Кто ты?

— Джорди. Джорди Дэвис. Я работаю на мистера Смита, телеграфиста. Бегаю по разным поручениям. У меня еще лекарство, которое дал для вас доктор Годдард. Он велел принести его прямо сюда.

— Отойди в сторону.

— Простите?

Мальчик больше ничего не успел добавить. Дэниел открыл дверь, и дуло револьвера оказалось на уровне лба посыльного. Джорди Дэвис уставился на Дэниела круглыми от ужаса глазами. Крокер быстро выглянул в коридор — направо, потом налево, затем пристально посмотрел на мальчика.

— Что тебе нужно?

Джорди сглотнул, ежась под дулом револьвера и сразу припомнив все, что он слышал о Дэниеле Крокере. «Безжалостный» — вот как называли его, когда речь заходила о работе этого человека на сыскное агентство Пинкертонов. Прошедшим летом Джорди видел впечатляющие фотографии в газетах — Крокер тогда поймал убийцу Мэкки Биба. Вид у Биба был безобидный. Если бы не монетки на глазах и отверстие от пули на шее, никто бы не догадался, с какой быстротой он был отправлен к своему Создателю.

Джорди прикусил губу. И зачем только он согласился пойти к этому человеку? В девяти случаях из десяти в телеграммах сообщают плохие новости. Волна страха накатила на Джорди. Нечего сказать, посчастливилось доставить печальную новость человеку, который добр, как медведь гризли, потревоженный во время зимней спячки.

— Я не хотел вас будить, честно!

Паренек увидел всклокоченные волосы Дэниела, голую грудь, повязку, обнаженные ноги. Молча сунул маленький пакет и телеграмму в свободную руку Крокера и попятился.

— Мальчик!

Джорди застыл на месте.

— Да?

— Ты заслуживаешь вознаграждения за труды.

— Нет! Нет-нет. Никакого беспокойства. Никакого. Правда!

И неуверенно двинувшись к лестнице в дальнем конце дома, он исчез из виду.

Дэниелу стало тяжело держать оружие. Опустив руку, он вернулся в комнату и захлопнул дверь. Положил револьвер и телеграмму на столик и устроился на кровати, натянув на ноги одеяла. После беспокойной ночи простыни пестрели высохшими пятнышками крови.

Прикрыв рукой глаза от света, льющегося в комнату через окно, он отвел взгляд от скомканного клочка бумаги, ожидавшего прочтения. Смотреть на него не хотелось — надобности в этом не было. Послание наверняка содержит указания от Джидайдии Каттера, его начальника. С того момента как Дэниел получил удар ножом в бок во время захвата Гранта Дули и его банды, ему меньше всего хотелось возвращаться к своей работе. Последний год оказался очень напряженным. Его били, в него стреляли, посылали ему проклятья. Выслеживая Дули, он объездил большую часть территории Вайоминг, а гоняясь за братьями Бибами, облазил почти все горы. И если банда Дули доставила ему достаточно хлопот, то братья Бибы превратились в ночной кошмар. Дэниел устал. До мозга костей. Не из-за нескольких последних недель, а от всего — от своей работы, однообразия. От своей жизни.

Зажмурившись, он приказал телу засыпать. Но сон никогда не приходил к Дэниелу Крокеру по первому требованию, а сейчас и вовсе казался несбыточной мечтой. Мысль о телеграмме прожигала сознание.

— Проклятье.

Он двинул рукой, повернул голову. Бумага манила его, как палец опытной проститутки, которая обещает сладостное удовлетворение любопытства и в то же время насмехается над тем, что ничего, кроме пустоты, это удовлетворение не принесет.

Поняв, что не успокоится, пока не прочтет, Дэниел протянул руку и ухватил телеграмму двумя пальцами. Поднял против света, словно надеялся, что разберет слова сквозь бумагу, потом наконец развернул.

Там не было ни обратного адреса, ни подписи. Всего одна короткая строчка: «Она уйдет в монастырь».

— «Она уйдет в монастырь», — прочел он. Скомкал телеграмму. Если закрыть глаза, он снова увидит тот горестный октябрьский день, когда он помог маленькой Сьюзан сойти с поезда и перепоручил заботу о ней давней своей приятельнице, одной из новых послушниц в монастыре св. Франциска. Он убедил себя и воспитателей в приюте, что Сьюзан пробудет в школе всего несколько