сам знаешь... Так что не удивляйся. Наступило молчание. - Если бы ты знал, Миша! - Глаза Петра Сергеевича блеснули. - Если бы ты знал, какое это диковинное ощущение! Дерево словно врастает в тебя каждой своей клеточкой, постепенно и безболезненно. Это стоит испытать... Гончаров внимательно посмотрел на Пухова, но ни любопытства, ни удивления, ни даже насмешки не было в этом взгляде. Только жалость. - Все Ирину забыть не можешь? - вполголоса спросил Гончаров. - Я тебя понимаю, Петя. Но, знаешь, не надо так... Это плохо кончится. У меня есть один знакомый психиатр. Так вот, он рассказывал мне кое-какие случаи из своей практики. Часто случается, что человек, не в силах вынести одиночества, начинает испытывать привязанность к самым неожиданным объектам. А потом оказывается в больнице. Пухов опустил голову. - Это совсем не то, что ты думаешь, - глухо произнес он. - Я здоров. Более того, уверен, что повторить мой опыт может любой. И не обязательно с этим деревом - с каким угодно. Вижу, ты мне не веришь. Что ж, переварить такое трудно. Хорошо, представь, что ничего со мной не произошло и весь разговор носит чисто теоретический характер. Я высказал гипотезу, но сделал это как дилетант. А вот ты, физик, ответь: возможны подобные поля или нет? Что думает наука? - Ну... - протянул Гончаров, отхлебывая остывший кофе. - Это совсем не моя область. Биополями занимаются узкие специалисты, причем даже у этих самых спецов нет единой теории. И все они работают в направлениях, настолько далеких от твоего случая... - Ну что ж, - Пухов вертел чашку в руках, словно забыв, что с ней следует делать. - Буду продолжать идти наобум. Пожалуй, так выйдет быстрее. - Петь, да ты что, обиделся? - Гончаров тронул Пухова за плечо. - Сам же понимаешь: то, что ты рассказал, - фантастично. А ученые - народ серьезный. Вряд ли кто этим заинтересуется, разве что экстрасенсы. Но от этой братии я тебе советую держаться подальше. - Он задумался. - А, ладно, черт с тобой! Позвони на днях мне на работу. Я наведу справки. Авось, найдется какой-нибудь чудак. - Правда? - Петр Сергеевич бросил быстрый взгляд на Гончарова. - Миша, да ты сам не знаешь... - Брось! - Гончаров шутливо насупил брови. - Я тебе пока еще ничем не помог. Ого! - добавил он, взглянув на часы. - Мне пора. Проводив Гончарова до перекрестка, Петр Сергеевич хотел сразу же отправиться спать, но как-то само собой получилось, что он оказался перед деревом. Постоял, вслушиваясь в легкий шелест листьев, затем протянул руку и коснулся ствола. Минуты через две Пухов ощутил привычное покалывание крошечных иголочек. Начавшись с кончиков пальцев, оно распространилось на все тело. Затем Петра Сергеевича обдало теплом, и наконец пришло то самое удивительное, ни с чем не сравнимое чувство сближения. Хрупкая, едва ощутимая связь на высочайшем, запредельном уровне сознания постепенно крепла, и в какой-то момент мир вокруг Пухова сдвинулся и поплыл. Начинались метаморфозы - самая захватывающая стадия контакта. Силуэты домов, выстроившихся вдоль улицы, заколебались и стали таять. Сухие точки звезд, проступившие на глубокой, насыщенной небесной синеве, размазались в бледные пятна с нечеткими краями. Вскоре и это слабое мерцание погасло. Мир прятался в густеющую тень. Наконец она поглотила последние проблески света, и воцарился мрак. Зрение исчезло, как нелепая выдумка природы. Его сменило новое, совершенно необычное чувство. Лишенный глаз, Пухов тем не менее ощущал позади себя громаду дома, скособоченную скамейку у крыльца, пару низкорослых кустиков. Предметы существовали теперь как сгущения в неразрывной ткани пространства. Мелкие, будничные заботы отхлынули. Пришло успокоение, понимание своей значимости в этом мире, сопричастности ко всему, что свершается вокруг. Спешка, суета - к чему они? Все это лишь отвлекает от главного постижения удивительной связи живых существ, делающей даже ничтожную травинку членом грандиозного сообщества. Время почти остановилось для Петра Сергеевича. Мысли текли медленно и спокойно, как соки в сосудах ствола. Пухов "выпал" из этого странного состояния, как всегда, неожиданно. И сразу же все стало привычным, знакомым. Врезались в темноту одинокие желтые квадратики непогашенных окон, над головой льдисто заискрились звезды. И вновь у Петра Сергеевича осталось чувство, что он подглядел в крохотную щелку лишь маленький кусочек великой тайны. Что-то мешало еще установить по-настоящему надежную связь, достичь полного слияния, растворения себя в дереве... или дерева в себе? С работы Пухов, как обычно, возвращался пешком. Он искренне удивлялся тем, кто предпочитал, вдыхая спертый, пропитанный бензином воздух, трястись в переполненном чреве автобуса. Едва завидев свой дом, Петр Сергеевич ощутил смутное беспокойство. Что-то было не так. Он машинально прибавил шаг, еще не осознавая, что же все-таки произошло. И вдруг понял: нарядная зеленая шапочка, летнее украшение дома, исчезла! Пухова обожгло внезапным холодом. Мелькнула мысль, что дерево пригнулось, собравшись поиграть с ним в прятки. Петр Сергеевич остановился, растерянно переводя взгляд с одного дома на другой, словно пытаясь убедить себя в том, что его кто-то дурачит. Потом он побежал... ...Аккуратный пенек желтел свежим распилом. Само дерево лежало поодаль жалкое, вжавшееся в землю. Листья, которые еще утром задорно топорщились, безжизненно обвисли. - Как же это?.. - пробормотал Петр Сергеевич. - Ах ты!.. Как же это?.. И тут его словно толкнули в сердце. Всего один раз, но так, что он согнулся пополам. Перед глазами прыгали крошечные черные фигурки, а кто-то большой и грубый все не отпускал сердце, словно раздумывая, не сжать ли его еще сильнее, чтобы весь мир сузился в тонкую иглу непереносимой боли. Пухов судорожно глотнул воздух, обжигающей струйкой ворвавшийся в легкие. Жестокий великан нехотя разжал пальцы. Вдох-выдох, вдох-выдох... Боль постепенно уходила. Несколько минут Петр Сергеевич не двигался, затем медленно, словно боясь разбудить зверя, притаившегося внутри грудной клетки, побрел в дом. Дверь в квартиру Ступина была полуоткрыта. Уронив голову на стол и свесив до пола волосатую ручищу, шофер издавал могучий храп. На полу, возле плиты, не подавая признаков жизни, валялся тощий потрепанный мужичонка. Стол живописно украшали пустая водочная бутылка с двумя стаканами, яичная скорлупа и остатки копченой скумбрии. Пухов вошел. Ступин всхрапнул как-то особенно протяжно, затем открыл глаза, и его опухшая физиономия расплылась в улыбке. - Гля... сосед пришел. Ну, садись, выпьем. А, черт... ничего не осталось. Ну, ты, брат, значит, этого... опоздал. - Вы зачем дерево спилили? - глядя прямо в мутные глаза Ступина, спросил Петр Сергеевич. - Обещали