- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (104) »
работать, а не больше потреблять;
— общение важнее покупок;
— природа важнее денег;
— и — жизнь нельзя купить еще один раз.
Б враг всего непонятного. Он не считает, что непонятное нужно понимать. Он считает непонятное просто ошибкой, лишней заморочкой. Когда из-за непонятного начинают сходить с ума, а тем более рискуют жизнью, Б считает это патологией или опасным фанатизмом. Б вообще враг крайностей и во всем, даже в построении своих фраз, ценит меру и уравновешенность. «Крайнее» он предпочитает смотреть по видео: для адреналина. Для Б субкоманданте Маркос — «пиар», Лимонов — «не выросший подросток», Че Гевара — «модный бренд», а Мао — «параноик у власти». Б вообще все великое называет «паранойей» и отказывается видеть в истории некий сверхчеловеческий смысл, как научно постигаемый, так и религиозно открываемый.
Б старается всегда веселиться. Он противопоставляет себя угрюмым и истеричным, для этого к его услугам — антидепрессанты. Культура для Б есть один из таких антидепрессантов. Б никогда ни на чем не настаивает, кроме, конечно, собственного бзного бытия. Да и на нем он настаивает молча, а не вслух.
Реальность для него прежде всего игра, в которой ценность всего, как на бирже, может завтра поменяться. Поэтому Б ироничен и ни в чем не уверен. Именно так он понимает своих любимых: Пелевина, «Матрицу» и Харуки Мураками. Игровое мироощущение происходит от того, что Б ничего не создает и не защищает. Сам он совершенно не обязателен и чувствует это, но никогда себе в этом не признается. Под «индивидуальностью» Б понимает личный имейл напечатанный на футболке, или увеличенный отпечаток своего пальца, запечатленный на любимой кружке. Б очень любит все позитивное, цветастое и прикольное. Б сторонится любых специальных знаний, если только за них не платят, т. е. если они не часть его бизнеса. Б предпочитает обо всем на свете знать по анекдоту. Для этого у него есть журналы типа «Афиши».
Самое неприятное в Б — он считает свое ложное сознание мудростью, сложившейся в результате всей человеческой истории. Б гуманен, любит природу, детей и женщин. Особенно если это не требует от него специальных затрат. Б путешествует и часто болтает об этом, но он абсолютный турист, т. е. по всему миру, как скафандр, таскает свою бзность, не умея и опасаясь из нее выйти и прикоснуться к чему-то иному.
Еще одна гнусность Б — он пытается навязать свое зрение и слух остальным людям как стандарт, к которому нужно стремиться. Ибо Б любит народ, но не любит «хамов», из которых этот народ состоит.
Грехи Б — ради него и его мира ежедневно ведутся войны, пылают выбомбленные улицы, корчатся и умирают от голода двенадцать тысяч неудачников в сутки, толпы выходят на панель, продолжается каторжный труд детей на потогонных фабриках третьих стран, блюстители пытают политических заключенных в тюрьмах, отходами потреблятства травится воздух, медиа калечат сознание миллионов.
Б — против всех этих ужасов, которыми обеспечено его благополучие. Но он наивно не понимает:
— Если я сегодня не выпью свой коктейль в клубе, кому-то где-то станет легче?
Главный страх Б это жертвы. Любая, даже самая антибуржуазная идея нравится ему до тех пор, пока не требует жертв. Б согласен жертвовать только в компьютерной игре. Он, впрочем, может подать нищему, чтобы символически откупиться от подобной судьбы. Он вообще за благотворительность, которая делает мир умереннее и позитивнее.
Б вечно ждет «нового», но понимает под этим словом только улучшенные версии старых развлечений. Новых чувств он боится, новые знания оставляет специалистам, а новых образов не различает, пока его любимые журналы-передачи не разжуют все это, т. е. не превратят в доступный Б анекдот. По этому поводу мудрый Б говорит:
— Все некоммерческое рано или поздно становится коммерческим.
В этой фразе надежда на то, что все удастся разжевать. Б не понимает, что в разжеванном виде оно теряет свою ценность, а значит вечно от него ускользает. Любимая мысль Б гласит: потребление в новом веке это важнейшее из искусств. Б не лох, чтобы потреблять что попало. Б повторяет:
— Революции ни к чему не приводят, всем становится только хуже.
Это потому, что Б чувствует: ему точно станет хуже. Несмотря на все свои усилия, он временами впадает в депрессию, опасаясь, что однажды бог капитализма, сияющий в небесах потребления, отвернется от Б. Затылок бзного бога окажется настолько ужасающим, что Б больше не сможет вспомнить его прежнего добродушного лица.
Б должен быть вычеркнут из жизни, как ненужный 25-й кадр. Стерт, как компьютерный вирус в оперативной системе человечества. Был ли он «необходим на определенном этапе», мы поспорим потом.
О Нео и агенте Смите написаны сотни философских и культурологических работ. И практически в каждой отмечен один и тот же эпизод: не знаю, помните ли вы, но в самом начале фильма программист Нео прячет нелегальные компьютерные диски в книгу, на обложке которой написано: «Жан Бодрийяр. Симулякры и симуляции».
Для второй половины прошлого века он был одним из главных европейских интеллектуалов. Образцовым представителем того поколения мыслителей, которое мучилось вопросом: что делать, если новый лучший мир оказался несбыточен, а прежняя цивилизация раскритикована настолько, что согласиться на нее ну никак невозможно? Бодрийяр не оставил стройной системы и не стремился к этому. Зато он останется
6
Впрочем, тех, кто пытается атаковать систему, разумеется, куда меньше, чем тех, кто радостно ей отдается, даже не замечая этой капитуляции. И у нас, и на Западе существует огромное количество людей, которые не знают иной религии, кроме статусного потребления. Ниже я поясняю о ком речь, заменив, для экономии бумаги, жужжащее слово «буржуа» большой буквой Б.Б враг всего непонятного. Он не считает, что непонятное нужно понимать. Он считает непонятное просто ошибкой, лишней заморочкой. Когда из-за непонятного начинают сходить с ума, а тем более рискуют жизнью, Б считает это патологией или опасным фанатизмом. Б вообще враг крайностей и во всем, даже в построении своих фраз, ценит меру и уравновешенность. «Крайнее» он предпочитает смотреть по видео: для адреналина. Для Б субкоманданте Маркос — «пиар», Лимонов — «не выросший подросток», Че Гевара — «модный бренд», а Мао — «параноик у власти». Б вообще все великое называет «паранойей» и отказывается видеть в истории некий сверхчеловеческий смысл, как научно постигаемый, так и религиозно открываемый.
Б старается всегда веселиться. Он противопоставляет себя угрюмым и истеричным, для этого к его услугам — антидепрессанты. Культура для Б есть один из таких антидепрессантов. Б никогда ни на чем не настаивает, кроме, конечно, собственного бзного бытия. Да и на нем он настаивает молча, а не вслух.
Реальность для него прежде всего игра, в которой ценность всего, как на бирже, может завтра поменяться. Поэтому Б ироничен и ни в чем не уверен. Именно так он понимает своих любимых: Пелевина, «Матрицу» и Харуки Мураками. Игровое мироощущение происходит от того, что Б ничего не создает и не защищает. Сам он совершенно не обязателен и чувствует это, но никогда себе в этом не признается. Под «индивидуальностью» Б понимает личный имейл напечатанный на футболке, или увеличенный отпечаток своего пальца, запечатленный на любимой кружке. Б очень любит все позитивное, цветастое и прикольное. Б сторонится любых специальных знаний, если только за них не платят, т. е. если они не часть его бизнеса. Б предпочитает обо всем на свете знать по анекдоту. Для этого у него есть журналы типа «Афиши».
Самое неприятное в Б — он считает свое ложное сознание мудростью, сложившейся в результате всей человеческой истории. Б гуманен, любит природу, детей и женщин. Особенно если это не требует от него специальных затрат. Б путешествует и часто болтает об этом, но он абсолютный турист, т. е. по всему миру, как скафандр, таскает свою бзность, не умея и опасаясь из нее выйти и прикоснуться к чему-то иному.
Еще одна гнусность Б — он пытается навязать свое зрение и слух остальным людям как стандарт, к которому нужно стремиться. Ибо Б любит народ, но не любит «хамов», из которых этот народ состоит.
Грехи Б — ради него и его мира ежедневно ведутся войны, пылают выбомбленные улицы, корчатся и умирают от голода двенадцать тысяч неудачников в сутки, толпы выходят на панель, продолжается каторжный труд детей на потогонных фабриках третьих стран, блюстители пытают политических заключенных в тюрьмах, отходами потреблятства травится воздух, медиа калечат сознание миллионов.
Б — против всех этих ужасов, которыми обеспечено его благополучие. Но он наивно не понимает:
— Если я сегодня не выпью свой коктейль в клубе, кому-то где-то станет легче?
Главный страх Б это жертвы. Любая, даже самая антибуржуазная идея нравится ему до тех пор, пока не требует жертв. Б согласен жертвовать только в компьютерной игре. Он, впрочем, может подать нищему, чтобы символически откупиться от подобной судьбы. Он вообще за благотворительность, которая делает мир умереннее и позитивнее.
Б вечно ждет «нового», но понимает под этим словом только улучшенные версии старых развлечений. Новых чувств он боится, новые знания оставляет специалистам, а новых образов не различает, пока его любимые журналы-передачи не разжуют все это, т. е. не превратят в доступный Б анекдот. По этому поводу мудрый Б говорит:
— Все некоммерческое рано или поздно становится коммерческим.
В этой фразе надежда на то, что все удастся разжевать. Б не понимает, что в разжеванном виде оно теряет свою ценность, а значит вечно от него ускользает. Любимая мысль Б гласит: потребление в новом веке это важнейшее из искусств. Б не лох, чтобы потреблять что попало. Б повторяет:
— Революции ни к чему не приводят, всем становится только хуже.
Это потому, что Б чувствует: ему точно станет хуже. Несмотря на все свои усилия, он временами впадает в депрессию, опасаясь, что однажды бог капитализма, сияющий в небесах потребления, отвернется от Б. Затылок бзного бога окажется настолько ужасающим, что Б больше не сможет вспомнить его прежнего добродушного лица.
Б должен быть вычеркнут из жизни, как ненужный 25-й кадр. Стерт, как компьютерный вирус в оперативной системе человечества. Был ли он «необходим на определенном этапе», мы поспорим потом.
Матрица
Религия сегодняшнего мира есть потребление, а Священное Писание — кинематограф. Именно кино дает современному человеку ответы на все главные вопросы и при этом не особенно грузит. Одним из фильмов-отмычек является «Матрица» братьев Вачовски.О Нео и агенте Смите написаны сотни философских и культурологических работ. И практически в каждой отмечен один и тот же эпизод: не знаю, помните ли вы, но в самом начале фильма программист Нео прячет нелегальные компьютерные диски в книгу, на обложке которой написано: «Жан Бодрийяр. Симулякры и симуляции».
1
Жан Бодрийяр скончался во Франции 6 марта 2007 года. А стартовал в начале 1960-х как социолог и германист. Переводил Карла Маркса и других немецких левых. Заслужил ярлык вдохновителя студенческой революции 1968-го. Придумал немало терминов, которыми сегодня пользуются все мало-мальски культурные люди. Первым, еще в 1970-х, начал говорить о философской стороне клонирования. И с легкой руки прессы попал в «идеологи виртуальности».Для второй половины прошлого века он был одним из главных европейских интеллектуалов. Образцовым представителем того поколения мыслителей, которое мучилось вопросом: что делать, если новый лучший мир оказался несбыточен, а прежняя цивилизация раскритикована настолько, что согласиться на нее ну никак невозможно? Бодрийяр не оставил стройной системы и не стремился к этому. Зато он останется
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (104) »