199
…Два…
Задыхаюсь от нахлынувшего, словного приливная
волна, оргазма…
…Три…
Ощущаю твои губы на своих.
Мне именно так, как должно быть – я един с тобой. Я
вижу окружающие нас тени, но мне все равно. Ты со
мной, а остальное неважно.
…Четыре…
Я вижу снова и снова череду прошедших перед моими
глазами смертей.
…Пять…
Алена – мои двадцать один… так сильно возненавидел
за измену –которой не было, – что сам нанял и
подослал убийц…
…Шесть…
…Месть за плавание в бушующем море… Четыре
человека в одной бочке… Не своими руками –я стоял
невдалеке и смотрел…
…Семь…
200
Мои двадцать семь – Наташа… Она и ее не рожденный
ребенок. Опять ненависть. За простые слова – что я ей
не подходил. За ее страх. За то, что принять не смогла.
…Восемь…
Мои двадцать девять – Элина и ее ребенок… Все сам,
все сам…
…Девять…
Почему я вдруг начал вас вспоминать?
Мне вдруг становится важным все тебе рассказать.
Сейчас. Не откладывая. Как будто больше шанса не
будет…
Я еще не знаю. Я еще боюсь умирать.
– Отец никогда меня не любил… Вся любовь, которая
была в жизни – она умерла вместе с матерью…
– Я тебя люблю…
– Правда?
– Правда. Не бойся… Не бойся ничего. Я с тобой,
рядом. А остальное неважно…
Я хочу тебе верить. Я неожиданно понимаю – в твоих
словах есть истина. Пока ты рядом, мне ничего не
страшно. Мне хочется остановить время.
201
Остаться навсегда – сплетенным с тобой, в тебе, для
тебя.
Я бы хотел стать скульптурой – прекрасной,
олицетворяющей начало и конец. Мы приходим в этот
мир благодаря женщине… Из нее.
И уходим – так же…
Ты даешь мне бокал вина.
– Пей… я буду пить вместе с тобой…
Я вижу в твоих глазах наш конец. Ты тоже прочитала
мои желания. И я пью – этот бокал, и ты пьешь из
своего. Но я верю, ты не так труслива, как я когда – то
уже так давно, в свои двадцать семь… Ты не станешь
меня обманывать.
И ты почему – то не боишься умирать.
И мой страх – он тоже вдруг отступает. Я понимаю,
что мы – ты, – все делаем правильно. Нам пора.
И мы снова любим друг друга… Я мечтал от такой
смерти. С тобой… Мы едины и неразделимы. И так
уйдем в вечность.
Рядом тени – и они все ближе. Окружают нас. Как
будто это наша свадьба.
202
Так оно и есть, правда? Мы сливаемся в одно…
Сердце замедляет ритм… Не больно…Совсем… И не
страшно…
Нас ждет чудесный конец.
… Не забывать… Но и не вспоминать. Пора
остановиться. И шагнуть туда – за грань, отделяющую
живых от мертвых. Прийти в объятия тех, кто давно
тебя ждет. Просто поменять дорогу.
Но я не один, и я понимаю, что мне не будет там ни
грустно, ни тоскливо.
Я ухожу с тобой – мы уходим с радостью.
…Тела начинают остывать – все еще переплетенные.
А мы уже не там – мы стоим рядом, окруженные
сонмом теней. И я вижу за спиной свои крылья…
Нас уводит из дома сияющий поток света…
Последнее, что я вижу – нежную и чуть грустную
улыбку матери…
… Иногда нужно…вовремя умирать.
203
КОНЕЦ
204
205
ЭПИЛОГ
206
Их не стали хоронить в разных могилах. На месте
дома, в котором нашли тела, поставили памятник. Два
плачущих ангела. сплетенные в объятиях.
Отцы долго не могли понять, кто отравил их детей.
Дневник А. нашли в доме спустя долгие месяцы.
Отец читал его ночами и плакал. Неожиданно даже для
себя. Он кричал, как раненый зверь. Это страшно –
пережить своего собственного ребенка.
Впервые за долгие годы равнодушие его оставило.
Сын приснился ему на девятый день. Он стоял с тремя
детьми на руках и улыбался. Чуть грустной, мудрой
улыбкой. Рядом с ним была очаровательная белокурая
девушка – та самая, в чьем доме нашли тела
– Здравствуй, папа… Здесь хорошо. Только ты не
спеши. Тебе еще рано, и – прошу тебя, – не надо меня
звать. Никогда не зови мертвых. Нам хорошо тут, в
своем мире. Не надо звать…
Отец проснулся в холодном поту. В тот же день он
приказал убрать отовсюду фотографии сына, сжечь его
вещи, а то, что останется – закопать под памятником
им с Ангелиной.
207
Никто не мог понять причину его неожиданного
поступка.
А он и не просил его понимать…
А вот дневник остался. Отец просто не сумел его
отдать. Там было слишком много страшных тайн. Он
понимал, что тетрадь не должна попасть в чужие руки.
Но это была единственная нить, которая теперь хоть
как – то связывала его с погибшим сыном.
Дневник он отвез в старый дом своей матери. Там он и
хранился на чердаке, пока дом не продали наследники,
и он не попал в руки автора
Некоторые истории должны быть рассказаны. И даже
если человека уже нет в живых, то должна жить
память о нем.
О них – тех, которые равнодушию предпочли смерть.
208
