Передо мной снова стоял типичный Жозеф Леборн. который, занявшись поисками чайной ложки, чтобы вкусить этого ужасного зелья, послал мне саркастическую улыбку:

— Как легко было бы открывать истину, если бы предубеждения не мешали нашему здравому рассудку! — вздохнул он. — Вы только что сказали: «Это невозможно!» В таком случае…

Я ждал его возражений, ибо уже привык к этому.

— В таком случае это действительно невозможно! И еще с самого начала нужно было это признать. В доме не стреляли! В комнате не было ни револьвера, ни убийцы!

— И что же в таком случае?..

— Все очень просто! Луиджи Чечони вернулся домой с пулей в груди. У меня есть все основания предполагать, что эту пулю он выпустил в себя сам… Он был врач… Точно знал, куда целиться, чтобы не вызвать мгновенную смерть, ведь ему нужно было еще вернуться домой. Пуля прошла менее чем в сантиметре от сердца…

Жозеф Леборн закрыл глаза.

— Представьте себе этого отчаявшегося несчастного человека… Его единственный сын учится, а у отца больше нет денег, чтобы посылать ему… Чечони застраховывает свою жизнь. В случае его смерти страховку должен получить его сын. Теперь ему остается только умереть… Но никто не должен заподозрить самоубийства. В противном случае страховое общество не выплатит денег… Он предупреждает полицию анонимным письмом… Полицейские видят, как он возвращается домой, где нет никакого оружия, а несколько часов спустя находит его мертвым… Ему было достаточно, сев на край постели, сделать массаж груди, чтобы пуля проникла глубже и причинила смерть…

* * *

Через неделю Леборн показал мне телеграмму от сержанта Маншара:

«Вскрытием установлены синяки вокруг раны и следы от нажатия пальцами точка прошу незамедлительно высказать ваше мнение».

— Вы ответили ему?

Он посмотрел на меня с укором.

— Неужели вы хотите, чтобы смерть этого несчастного была напрасной! Ведь у страхового общества четыреста миллионов капитала!..