видим все того же единого и крепкого, коммунистически выдержанного Лелевича, умеющего с одинаковой беспощадностью вскрыть всякую, хотя бы и заманчивую ложь. И он с одинаковой убедительностью сводит и Ахматову с высот «первой поэтессы страны» (Осинский) и Маяковского с почетного, но еще незаслуженного места подлинно-революционного поэта «социального воздействия и действия» (Арватов). Лелевич умеет также в нарождающейся и уже много давшей пролетарской поэзии ухватывать самое ценное и важное («Железный поток», «Пучина», «Комсомолия», «Чапаев», «Молодняк»…). Он умеет замечать то, мимо чего с упорством фанатиков все еще продолжает проходить критика, безнадежно полоненная старой культурой.

И здесь мы подходим к центральному пункту книги, к общему связывающему узлу теоретических и критических статей. Все они (статьи) ведут к одному, все с убедительностью доказывают важнейшее, то же самое: «Культурное творчество пролетариата постепенно создает свою классовую культуру и, следовательно, литературу». Больше того:

«Пролетарская литература уже представляет из себя мощную художеств. силу, и потому вокруг нее можно (и должно) сплотить всех подлинно-революционных попутчиков».

1925