Кнутъ Гамсунъ Роза Изъ записокъ студента Пареліуса Романъ

ОТЪ АВТОРА

Какъ мнѣ извѣстно, сочиненія мои выходятъ въ Россіи въ различныхъ переводахъ, а въ послѣднее время меня именуютъ также сотрудникомъ изданій, съ редакціями которыхъ у меня соглашенія не состоялось. Въ виду этого, считаю долгомъ заявить, что 15 ноября 1907 года я заключилъ договоръ съ товариществомъ «Знаніе», предоставивъ названной издательской фирмѣ исключительное право переводить и издавать въ Россіи мои новыя сочиненія.

Я знаю, что между Россіей и Норвегіей литературной конвенціи еще не существуетъ, но все-таки надѣюсь, что соглашеніе между издательской фирмой «Знаніе» и мною будетъ признано и уважено такъ-же, какъ если бы конвенція была уже въ силѣ,- тѣмъ болѣе, что, насколько мнѣ извѣстно, заключеніе литературной конвенціи со стороны Россіи лишь вопросъ времени.

Кнутъ Гамсунъ.

Конгсбергъ.

26 марта/8 апреля 1908 г.

ОТЪ ТОВАРИЩЕСТВА «ЗНАНІЕ».

Еще 15 ноября 1907 года Кнутъ Гамсунъ заключилъ съ т-вомъ «Знаніе» договоръ, по которому обязался: высылать «Знанію» свои новыя произведенія въ рукописи — съ такимъ разсчетомъ, чтобы «Знаніе» могло перевести и напечатать каждое изъ нихъ до обнародованія его внѣ Россіи. Кнутъ Гамсунъ предоставилъ товариществу «Знаніе» исключительное право переводить и издавать его новыя произведенія въ предѣлахъ Россіи. Товарищество будетъ помѣщать ихъ въ своихъ сборникахъ. Такимъ образомъ, Кнутъ Гамсунъ дѣлается постояннымъ сотрудникомъ сборниковъ «Знанія». Въ началѣ 1908 года онъ прислалъ въ рукописи романъ «Бенони», который и былъ напечатанъ одновременно на родинѣ автора и въ XXII сборникѣ «Знанія». Теперь же К. Гамсуномъ доставлено продолженіе «Бенони», новый романъ — «Роза».

I

Зимой 18** года я отправился на Лофотены съ рыбачьей шкуной изъ Олезунда. Переходъ взялъ около четырехъ недѣль; высадился я въ Скровенѣ и сталъ дожидаться оказіи, чтобы двинуться дальше. Къ Пасхѣ шло въ Салтенландъ на побывку нѣсколько лодокъ, и хотя онѣ не доставили бы меня, куда мнѣ собственно было нужно, я все-таки отправился съ ними. Дѣло-то въ томъ, что у меня былъ въ тѣхъ краяхъ знакомецъ и пріятель, Мункенъ Вендтъ, и мы съ нимъ уговорились когда-нибудь побродить вмѣстѣ. А было все это лѣтъ пятнадцать тому назадъ.

Въ памятный день, въ среду 16 апрѣля, я прибылъ въ торговое мѣстечко Сирилундъ. Тутъ проживалъ коммерсантъ Маккъ, важный господинъ. Тутъ же проживалъ и добрѣйшій Бенони Гартвигсенъ; онъ былъ богачъ и помогалъ всѣмъ. Эти двое были равноправными хозяевами Сирилунда, всѣхъ судовъ и торговыхъ предпріятій мѣстечка.

— Хотите, ступайте къ Макку, хотите — къ Гартвигсену, — сказали мнѣ мои попутчики на лодкѣ.

Я пошелъ къ усадьбѣ Макка, осмотрѣлся и рѣшилъ пройти мимо, — ужъ слишкомъ важно, богато жилъ Маккъ.

Около полудня я пошелъ зато къ дому Бенони Гартвигсена и представился хозяину. На барина я не похожъ былъ, — всѣхъ пожитковъ со мною только и было, что ружье да котомка съ кое-какою одеженкой; я и попросилъ пристанища въ людской Сирилунда — пока-что.

— Ну, это мы, вѣрно, уладимъ, — отвѣтилъ Гартвигсенъ. — Откуда вы?

— Съ юга. Пробираюсь въ Утвэръ и Осъ. Зовутъ меня Пареліусъ; я студентъ. Впрочемъ, умѣю и рисовать и писать красками, если вамъ понадобится.

— Такъ вы человѣкъ ученый, какъ видно.

— Да, я не бродяга. Мнѣ надо разыскать въ тѣхъ краяхъ пріятеля; мы учились вмѣстѣ и оба охотники. Отправимся странствовать вдвоемъ.

— Не присядете ли, — сказалъ Гартвигсенъ и придвинулъ мнѣ стулъ.

Въ горницѣ, кромѣ прочей мебели, стоялъ маленькій клавесинъ, но я воздержался сразу же подойти и попробовать инструментъ. На все, о чемъ разспрашивалъ меня Гартвигсенъ, я отвѣчалъ подробно, а онъ досыта накормилъ и напоилъ меня. Вообще, онъ былъ со мной очень ласковъ и не захотѣлъ отослать меня въ людскую въ Сирилундъ, а оставилъ у себя.

— Вы можете оставаться у меня и помогать мнѣ разнымъ манеромъ, — сказалъ онъ. — Вы женаты? — добавилъ онъ, улыбаясь.

— Нѣтъ. Мнѣ всего двадцать два года.

— Пожалуй, у васъ и зазнобушки нѣтъ?

— Нѣтъ.

Подъ конецъ, Гартвигсенъ сказалъ:- Да, вы прошли столько наукъ, что, вѣрно, сумѣете и срисовать мой домъ и сарай для лодокъ, словомъ, всѣ мои строенія; вообще, смастерите мнѣ кое-какія картинки.

Я улыбнулся, немножко дивясь его странной рѣчи: вѣдь я же самъ только что сказалъ ему, что умѣю рисовать и писать красками.

— У меня много всякаго добра въ домѣ,- прибавилъ онъ, — а вотъ картинокъ не хватаетъ; ни одной нѣту.

Я отвѣтилъ, что приложу всѣ старанія и нарисую все, что ему понадобится.

Когда Гартвигсенъ отправился на пристань, предоставивъ меня самому себѣ, меня потянуло куда-нибудь въ уголокъ — побыть одному. Всѣ двери были мнѣ открыты, куда бы я ни пошелъ, и я провелъ съ часокъ въ сараѣ для лодокъ, полный благодарности Творцу за то, что попалъ въ столь дальніе края и вездѣ пока встрѣчалъ добрыхъ людей.

Праздники прошли, и я принялся срисовывать домъ и сарай Гартвигсена, а затѣмъ раскрашивать рисунки красками. Когда мнѣ понадобилось кое-что для моей работы, я пошелъ въ Сирилундскую лавку и въ первый разъ увидалъ тамъ коммерсанта Макка, важнаго господина. Онъ былъ уже человѣкъ въ годахъ, но живой и рѣшительный, а вдобавокъ важный и величавый въ обхожденіи. Въ манишкѣ у него красовалась драгоцѣнная брильянтовая запонка, а на шнуркѣ отъ часовъ множество золотыхъ брелоковъ. Услыхавъ, что я не какой-нибудь бродяга, а студентъ, вздумавшій постранствовать, онъ сталъ относиться ко мнѣ съ немалымъ уваженіемъ.

По мѣрѣ того, какъ я писалъ, Гартвигсенъ оставался все болѣе и болѣе доволенъ моей работой и все расхваливалъ меня за то, что строенія у меня выходятъ совсѣмъ, какъ живыя. Пріятелю своему Мункену Вендтъ я написалъ, что нахожусь уже на пути къ нему, но задержался у добрыхъ людей.

— Напишите-ка, что раньше осени вамъ не добраться до него, — сказалъ мнѣ Гартвигсенъ. — Вы мнѣ всячески нужны будете все лѣто. Вотъ суда вернутся съ Лофотенъ; я хочу, чтобы вы и ихъ срисовали, а прежде всего шкуну «Фунтусъ», на которой я ходилъ въ Бергенъ.

Я остался; и не было ничего удивительнаго, что я засѣлъ въ этомъ крупномъ торговомъ мѣстечкѣ: сюда то и дѣло наѣзжали люди, и рѣдко кто сразу же отправлялся дальше. Такъ, недѣлю другую спустя послѣ меня, явился въ Сирилундъ мастеръ, который гнулъ крючки для застежекъ. Онъ понадѣлалъ крючковъ всѣмъ отъ мала до велика и все-таки не отправился во-свояси, а остался тутъ. Другого ремесла онъ никакого не зналъ, умѣлъ только гнуть крючки, но зато былъ хорошимъ комедіантомъ, отлично