КНУТЪ ГАМСУНЪ
Въ сказочной странѣ. Пережитое и передуманное на Кавказѣ.

I

Начало сентября, и мы въ Петербургѣ. Я собираюсь, пользуясь правительственной стипендіей, совершить путешествіе на Кавказъ и далѣе на востокъ. въ Персію и Турцію. Прибыли мы изъ Финляндіи, гдѣ прожили цѣлый годъ…

На девятнадцати болотистыхъ островахъ ровно двѣсти лѣтъ тому назадъ Петръ великій заложилъ городъ. Нева повсюду пронизала его, причудливо разрѣзавъ и расчленивъ на части. Весь онъ представляетъ странную путаницу западно-европейскихъ великолѣпныхъ громадъ вперемежку съ византійскими куполами и восхитительными кирпичными домиками. Массивныя зданія музеевъ и картинныхъ галлерей занимаютъ почетное мѣсто, но на ряду съ этимъ и кіоски, и лавки, и всякія невѣроятнѣйшія человѣческія обиталища гордо красуются на солнцѣ и не помышляютъ скрываться. Заходила рѣчь и томъ, чтобы перенести городъ на болѣе сухое мѣсто, но это не легче сдѣлать чѣмъ перенести Россію. Въ Петербургѣ есть вещи, которыя не могутъ быть оторваны отъ своей почвы: Зимній Дворецъ, Петропавловская крѣпость, Эрмитажь, церковь Воскресенія, Исакіевскій соборъ. Такимъ образомъ, Петербургъ будетъ перенесенъ на другое мѣсто лишь въ томъ же смыслѣ, какъ, отчасти, перемѣщается и сама Россія: онъ раздвигается и дѣлается все больше и больше…

Пребываніе наше въ Петербургѣ было кратковременное. Погода стояла суровая и прохладная, всего десять градусовъ; сады и парки роняли свою листву. Я долженъ былъ въ первый разъ въ жизни получить паспортъ и поѣхалъ за этимъ въ посольство соединенныхъ королевствъ. Явился я не во время, канцелярія была заперта. Передъ посольствомъ стоялъ красивый молодой человѣкъ и читалъ письмо. На золотомъ набалдашникѣ его трости была корона. Онъ выглядѣлъ нерусскимъ; я снялъ шляпу и заговорилъ съ нимъ по-норвежски. Онъ отвѣтилъ мнѣ по-шведски и сообщилъ, когда въ посольствѣ пріемные часы.

Въ назначенный часъ явился я вновь и опять встрѣтилъ того же молодого человѣка. Это былъ капитанъ Берлингъ, жившій здѣсь въ качествѣ военнаго атташе; имя его часто впослѣдствіи упоминалось въ газетахъ во время его спора о правахъ съ полковникомъ Бьёрнстьерномъ.

Такъ какъ я не позаботился во время привести свой паспортъ въ порядокъ, то посольству было много хлопотъ изъ-за меня. Но баронъ Флекенбергъ оказался премилымъ человѣкомъ. Онъ выдалъ мнѣ внушительный паспортъ съ короной и горностаевой мантіей, поѣхалъ потомъ по всѣмъ азіатскимъ посольствамъ и заполучилъ нацарапанные зубчики и значки самыхъ причудливыхъ формъ.

Безъ помощи барона наврядъ ли удалось бы намъ выѣхать въ тотъ день, и я очень благодаренъ ему за его любезность.

Однако, какъ мала вселенная! На улицахъ Петербурга я вдругъ неожиданно столкнулся со знакомымъ.

Вечеромъ мы своевременно пріѣхали на Николаевскій вокзалъ. Тамъ я увидѣлъ впервые горящія лампадки передъ образами святыхъ. Когда отворялись двери гдѣ-то въ глубинѣ, то издали доносился шумъ локомотивовъ и стукъ колесъ; а среди этого грохота день и ночь горятъ неугасимыя лампады передъ иконами. Послѣднія установлены словно маленькіе алтари, къ которымъ ведутъ двѣ ступеньки, и лампадки тихо озаряютъ ихъ.

Русскіе совершаютъ передъ ними молитву, пріѣзжая и отъѣзжая. Они крестятся, наклоняютъ голову, сгибаются и вновь крестятся, и все это продѣлываютъ весьма проворно и поспѣшно. Какъ я слышалъ, ни одинъ русскій не отправится въ дорогу, не продѣлавъ впередъ всей этой церемоніи; матери подталкиваютъ своихъ дѣтей къ образамъ, а старые, украшенные орденами офицеры снимаютъ фуражку и молятся о счастливомъ путешествіи со многими поклонами и крестными знаменіями.

Извнѣ же шумятъ локомотивы и колеса; настоящая шумная Америка. Вотъ входятъ кавалергарды; на нихъ бѣлыя фуражки съ краснымъ околышемъ.

Въ кавалергарды поступаютъ дворяне со всѣхъ концовъ Россіи; во время своего пребыванія въ Петербургѣ они держатъ по четыре лошади и массу домашней прислуги. Такимъ образомъ отслуживаютъ они свой годъ на военной службѣ и избѣгаютъ черезъ это близости съ прочими офицерами.

Входитъ молодой кавалергардъ, за нимъ три совершенно одинаково одѣтые лакея несутъ его поклажу. Одинъ изъ лакеевъ, посѣдѣвшій на службѣ, мучитъ своего молодого господина своею заботливостью и называетъ его ласкательными именами. Господинъ отвѣчаетъ ему всякій разъ и снисходительно улыбается старику; онъ избавляетъ его также отъ разныхъ порученій, между тѣмъ какъ разсылаетъ двухъ другихъ по всѣмъ направленіямъ. Въ дорогу беретъ онъ съ собою только одного слугу.

Мы невольно обращаемъ вниманіе на молодую красавицу со множествомъ брилліантовыхъ колецъ на лѣвой рукѣ. У нея ихъ по три, по четыре на каждомъ пальцѣ, и очень странно смотрѣть, какъ кольца покрываютъ почти весь суставъ. Очевидно, это знатная дама; она нѣжно прощается съ двумя дамами постарше, экипажъ которыхъ стоитъ на улицѣ; двое слугъ сопровождаютъ даму въ пути. Наконецъ, наступаетъ время отхода нашего поѣзда.

И такъ тронулись мы въ путь благополучно и невредимо съ петербургскаго вокзала. Моя жена забыла всего только свой плащъ.

Нельзя себѣ вообразитъ лучшихъ и любезнѣйшихъ спутниковъ, чѣмъ оказались у насъ: это инженеръ финляндецъ, имѣющій мѣсто въ Баку на промыслахъ Нобеля и давно уже живущій въ Россіи, и жена его, уроженка Баку; русскій — ея родной языкъ. Съ ними также ихъ дочка.

Всѣ вагоны въ поѣздѣ спальные и переполнены пассажирами. Спутники наши распредѣлены по всему поѣзду, и я самъ оказываюсь втиснутымъ въ узенькое купэ, гдѣ сидятъ уже трое, между ними нѣмецъ, который сильно на-веселѣ.

Вагоны проходные, но корридоръ такъ узокъ, что двое едва могутъ въ немъ разойтись.

Такъ въѣзжаемъ мы въ великую Россію.

* * *

Къ несчастью, я просыпаюсь среди ночи, и храпъ пьянаго мѣшаетъ мнѣ вновь уснуть. Я поднимаюсь и начинаю покашливать, онъ съ ворчаніемъ перевертывается, не просыпаясь, и продолжаеть храпѣть. Я встаю и подхожу совсѣмъ близко, чтобы разбудить его; но храпъ внезапно замолкаетъ, и я вновь укладываюсь. Немного спустя онъ снова принимается за свое.

Цѣлую вѣчность лежу я безъ сна; на дворѣ уже свѣтло; жара въ купэ удручающая, и я опускаю окно сантиметра на два. Извнѣ доносятся ко мнѣ удивительные звуки. Отрадное ощущеніе счастія охватываетъ меня вдругъ, я одѣваюсь и высовываю голову наружу. Это скворцы щебечутъ на волѣ. Непостижимо. Скворцы въ это время года! Быть можетъ, они добрались сюда на обратномъ перелетѣ и тутъ остались?

Идетъ мелкій дождь, но воздухъ мягокъ и пріятенъ.

Въ крестьянскихъ домикахъ, мимо которыхъ мы