- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Светлана Тремасова Крыса, которую я не боюсь
Она подумала, что не надо бы показывать ему своё укрытие, но было уже поздно. Пришелец заметил её, и ничего не оставалось, кроме как юркнуть в своё подземелье, подпереть дверь и затаиться. — Постой! Подожди! — голос его приближался, и скоро руки его ударили в дверь. — Не бойся, открой! Он замолчал. Было слышно его дыхание. Она затаила своё. — Я так долго ищу хотя бы одного живого человека, что даже не знаю теперь, что сказать… Его голос устало, замедленно собирал слова в нужном порядке. Она молчала. — В любом случае, теперь я не уйду отсюда. Я долго добирался сюда. Я пришёл из Москвы. Сначала я добрался до Ранска, думал, что, может, остались в живых мои родители и сестра. Они жили на Садовой, в одном доме, родители на пятом, а она в соседнем подъезде, на седьмом. У неё был муж и ребёнок. Её звали Ю… Потом я прошёл по городу, искал других родственников и друзей — кого ещё искать, когда не осталось ни одного человека? Потом я пошёл сюда. Здесь, вот в этом доме, жил мой дед, а это его погреб, который он вырыл сам и отделал сам… — но на последние слова голоса как будто не хватило. В ней всё замерло. — Меня зовут Ал… что ещё сказать… Молчание. — Эй, ты здесь? Где ты? Дверь медленно потекла внутрь. — Я здесь, — ответила она, но голос не появился. Нажав на кнопку, она включила круглый светодиодный фонарь, висящий на стене, — такой в магазине назывался «лампа для кемпингов». Три диода в среднем ряду были слабыми изначально. Опустив голову, она прошла в глубину погреба. Там, справа, проявились предметы кухни — стол, мягкая скамейка, табурет. Прямо — большая часть — вроде комнаты: большое кресло, столик, ванна, укрытая покрывалом. Почти все стены завешены плотными шторами. Он пошёл за ней. — Садись, — пробившимся неверным голосом дрогнула она. — Хочешь поесть? У меня есть суп, — голос никак не мог утвердиться, то возникал, то проваливался. — Настоящий суп? — он сел. — Фасолевый. Без мяса, конечно. Фасоль хранится хорошо, но варится долго. Откуда-то из угла, из-за занавески, она достала тарелку и ложку, термос и, помогая ложкой, налила из термоса суп. Облаком шевелился пар, разрастался над столом, и запах горячего фасолевого бульона уже добрался до желудка, и тот уже заскулил, как голодная лайка. — Боже, всё как дома — тарелка, ложка, настоящий суп, на кухне, за столом… — Вчерашний. Уже, наверное, не очень горячий. — Да нет, ещё даже очень горячий, — глоток супа сначала скользнул горячо, потом остановился, успокоился, и тепло стало лениво расползаться к окраинам… Она достала лепёшку: — Это вместо хлеба. Зажгла свечу, поставила на стол подсвечник и села напротив. Теперь проявились их лица, друг против друга, как отражения, по две стороны свечи, и он воскликнул: — Ю, это ты? Она улыбнулась, и появились слёзы: — Это я, Ал. — Ю! ты жива? Это ты!? Он кинулся к ней, и они обнялись. — Ю, ты жива!.. А я ещё подумал, что голос похож… Он устало сел у её ног, положил голову ей на колени, и она гладила его по волосам, спутанным, пыльным. Он закрыл глаза: — Обалдеть… может, я подыхаю в какой-нибудь канаве и это сладкий предсмертный бред?…— Как же ты добрался сюда? — Приехал. — Приехал? — На велосипеде. — А-а. Ты нашёл целый велосипед? Хотя велосипед, наверное, можно найти. — Да велосипедов полно можно найти! Я сначала вообще ездил на машине! На «Вольво»! Но проблема бензин найти, практически все бензоколонки сгорели. — Ты же не умеешь водить. — Научился. Легко! Кругом же ни машин, ни пешеходов. Правда, всякий мусор на дорогах валяется — не везде проедешь, на велосипеде проще. — А я не догадалась. Даже на велосипеде. Пешком шла… да и куда торопиться? — Я тоже сначала хотел пешком. — Пешком? Шестьсот километров? — Вот и я подумал — а на фига мне пешком идти? — И сколько ты ехал? — Недели две… Ну там, заезжал везде, аукал по пути — вдруг кто есть. Ну и поесть, батарейки у плеера кончились… — И что, никого? — Никого. — Ни собаки, ни кошки, ни крысы… — И главное, ни одного трупа и постоянно что-то исчезает, ты заметила? — Исчезает только то, что не нужно. — Кому не нужно? Она пожала плечами: — Вообще уже не нужно. Супа ещё хочешь? — Не, я наелся, спасибо. — У меня ещё есть гречневая каша. Чай, конечно, и кофе, какао, консервы, сгущёнка. Будешь? — Пиво есть? — Нет, пива у меня нет, только в магазине. — А! Погоди-ка! У меня же есть для тебя подарок! — Подарок? Ал вышел на улицу и скоро вернулся, держа в руке фонарь, похожий на старый уличный, но с короткой ногой. Фонарь светился. — Вот, выходишь на улицу, этим остриём втыкаешь в землю, он торчит, светит, а ты делаешь свои дела. — Здорово! — Но самое главное, что он заряжается от солнца! — От солнца?! Вот это вообще здорово! Спасибо! — Я специально его с собой взял, здесь, наверное, такого не найти. — Я в городе пыталась найти что-то подобное, но не нашла, чтобы от солнца. Только вот эти фонари для палаток, я понаклеила их везде, но они на батарейках. А это прямо очень здорово, самое то, что нужно! — Теперь главное, чтобы солнце не погасло, — пошутил он. — Спасибо! Самый замечательный подарок!.. — и поставила фонарь у стены. — Я сейчас постелю тебе, ты, наверно, устал. — Да нет, я ещё вроде как… хотя, да, давно уже нормально не спал… — Я поначалу спала в ванне, — сказала она, начиная раскладывать кресло, и Ал бросился помогать. — Она тут стояла, дед в ней хранил морковь и свёклу. Потом притащила сюда это кресло. Я его разобрала, но всё равно кое-как втолкнула — большое, зато раскладывается. А одеяла я, наверное, собрала со всей округи, — ванна под покрывалом оказалась полна одеялами. Одно Ю постелила на кресло. Ю приоткрыла занавеску — вся стена сплошь покрыта сетью полок, на которых раньше хранили соленья и ящики с овощами, теперь, помимо соленья и варенья, здесь были сложены запасы постельного белья и прочих вещей. — Выбирай, какое тебе постелить? — Вот это, я на нём спал когда-то. Он разделся, снял ботинки, носки. — Ноги, наверное, надо вымыть, я две недели ботинки не снимал, пальцы уже болят. Она взяла таз, налила воды из ведра, разбавила горячей из термоса, подала полотнце. Он сел на свежую постель и поставил ноги в воду: — У-у, хорошо-о, — и начал тереть. Термосами была заставлена целая полка и на них наклеены самодельные этикетки из бумаги и скотча: «суп», «каша», «вода», «чай»… — А еду ты где варишь? — На костре, там, на
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »