- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (13) »
Жизнь большая. Надо томы писать о ней. А кругом бурлит. Некогда долго писать и рассказывать. Лучше отрывки.
I
Кругом тьма. Одинокий фонарь светит только себе. Унылая перебранка собак. Тоскливо брести по ветхому тротуару. По дороге иногда проедет кто-нибудь. И снова безлюдье. Люди затаились в домах. Крепко закрыты ставни. Блеснет глазок в ставнях. Напомнит тюрьму. И станет тесно на широкой улице. Чудится за каждым углом кто-то враждебный. До центра надо пройти еще две мертвые площади. Шел большой, сутулый, смотрел исподлобья и думал: «Проклятая страна. Застыла в молчанье. Ну, кричи. Кто отзовется? Чем проймешь? Привыкли. Видали всякую боль. Сюда скакала ее Россия. Убийца принес кандалы. Бродяга — звериную тоску о воле. Крестный путь за землей проторили переселенцы. Звенели цепями каторжники. Всех приняла и сдавила». Из-за угла неожиданно вывернулся человек. Белая заячья шапка. Оба вздрогнули. Поспешно метнулись в разные стороны. Усмехнулся нехотя и горько. — Да-с… Человек человеку волк. — Волков, пожалуй, здесь меньше боятся… Сквозь закрытый ставень прорвались звуки рояля. Наивная и робкая песенка. В тон ей задрожала струна человеческой тоски. Захотелось уюта, семьи. Старался думать о своей работе. В ссылке начал писать о Сибири. Мелькали в мозгу цифры и факты. Но только мелькали. Побеждало другое. Нежданно ожившее юное волненье. Может, действует весна? Еще робкая чужестранка здесь. Но уже побеждает. Сдаются снега. И в воздухе томленье. — У-у-у… — загудел автомобиль. Блеснули огни. Хмуро покосился городовой. «Ага! Вот и центр. Уголок Европы. Магазины, городовые и люди на улице. Часовые у генерал-губернатора. Все, как в больших городах». Невольно ускорил шаги. Увидал театр впереди. Кривил насмешливо губы. «На кой черт иду? Воспоминания детства, изволите ли видеть». А сердце билось неровно, и хотелось скорее дойти. Там, в театре, Анюта. Ее в детстве знал. Когда еще был маленьким. Играли вместе. Вспоминался большой двор. Ребятишки… Точно мать позвала: «Сыночек, Володенька». Вот и театр. Долго путался в темных коридорах. Нерешительно вошел в ложу. Внизу была мертвая черная пасть. Завтра оживет. Загорится огнями. Сегодня жизнь теплится только на сцене. Там слабый свет, но двигаются и говорят. Привычно обращают лица и слова к пустому провалу. Слова умирают в пустоте. Опять путался в коридорах. Нашел маленькую дверцу и попал за кулисы. Из открытых дверей актерского фойе донесся обрывок анекдота: — Война, так для всех война. Заглушённый похотливый смех. У кулисы стройная девушка шепталась с военным. Тоненькая, нежная, синеглазая. Лицо совсем юное, а у губ уже черточки. Неслышно на мягких подошвах подлетел маленький человек. — Вам что угодно? Посторонним сюда нельзя. — Я бы хотел увидеть Гремину. — Гремину? Ага? Анна Николаевна! Из фойе вышла тонкая, длинная. Шла стремительно, точно летела. — Что? Начинать, Костя? Говорит лениво низким, грубоватым голосом. — Нет, спрашивают вас. Повернула голову, на лицо упал свет. Губы — точно усмешка застыла в них. А черные глаза тоскуют и смотрят широко. Будто спрашивают. Подошла и смотрит молча. — Не узнаете меня? Володя… Жили на одном дворе. — Володя! Порывисто протянула руки. Он пожал их обе крепко. Глаза у нее заискрились, сразу стало милым лицо. — Какими судьбами? Как нашли? — Случайно… Видите ли… — Подождите немного. Звонят. Надо кончать репетицию. Я скоро. Посидите здесь… Да, неожиданно… Привет из далекого! Провела большой тонкой рукой по лицу. Вспомнил — так делала маленькая Анютка в волнении. Сразу стала родной. Улыбнулся невольно нежно. Смотрел, как играет. Двигается легко. С особой угловатой грацией. Запоминается. Не сливается с другими. Засмотрелся на режиссера. Сидит огромной неподвижной глыбой. Лицо сонное, с отвисшей нижней губой. Дышит тяжело и жадно курит. Смотрит в одну точку из-под припухших век и думает о чем-то. Высокий актер с длинным лицом цедит нехотя, сквозь зубы. Очевидно, премьер. Складки на брюках заглажены. В движениях подражает аристократам из романов. Годов не определить. Под глазами мешки. Лицо старчески дрябло. Фигура юная. Молоденький актер отвечает ему громко, с пафосом. Лицо от волнения в красных пятнах. Старается, поглядывая искоса на режиссера. Тот невозмутимо дымит папиросой, не замечает стараний. Синеглазая девушка была простая и легкая, когда говорила с военным. Теперь голос деревянный, движения связаны. Плохая актриса. А чудные люди! Всю жизнь говорят чужие слова. И думают, верно, по привычке чужими мыслями. Лучший у них тот, кто меньше всего похож на себя. Не жалко им своего. Репетиция кончилась. Анюта на ходу бросила: — Сейчас оденусь. Дорогой говорили мало. Больше взглядывали друг на друга и улыбались. Много лет прошло с последнего свиданья. Встретились на жизненном перекрестке и не знали о чем говорить. Жила Анна в дорогой гостинице. В номере неловкость усилилась. Раздражали кресла, занавески и запах духов. Все чужое и враждебное. Угрюмо смотрел исподлобья и ерошил волосы над высоким, с залысинами лбом. Анна двигалась легко из одной комнаты в другую. Говорила незначительные фразы, ставила на стол тарелочки и чашки. Неприязненно подумал: «Две комнаты в гостинице. Богато живет». А она остановилась и в раздумье провела рукой по лицу. Снова ближе стала. — Нус… Будет вам суетиться. Сядьте, поговорим. Послушно опустилась в кресло рядом и улыбнулась: — Все вспоминаю. Знаете, детство как будто тяжелое у обоих было, а вот сейчас хорошим кажется. Усмехнулся: — Да. Прошлое всегда так вспоминаешь. Краски потускнели, углы сгладились, и все кажется мирным, — это хорошо. Легче думать о нем. А думать иногда не мешает. Корни вспоминать надо. Жизнь иногда отрывает от них и пересаживает в чужую почву. — Вы обо мне? Я — да, оторвалась от корней. А это плохо? — Не знаю. Не жил в теплице. Сухо прозвучал ответ. Это рассердило Анну. Встала и заметалась по комнате. — Разве непременно надо любить свое? А если свои были только обиды, приниженность, грязь… Я люблю маму-кухарку, но ненавижу господскую кухню. Ненавижу себя, Анютку на побегушках… Я не забыла любви к нашим играм. Вас не забыла. Сохранила любовь к ребятишкам. Ах, как хорошо было играть в чижик с мальчишками. Вы колотили меня… Но это я забыла… Право же, забыла… Сейчас нечаянно вспомнила. Засмеялась молодо и звонко. На смех не ответил. Смотрел спокойно, исподлобья: — А вот это не надо было забывать.- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (13) »