единственная школа чародейства и волшебства, называемая Хогвартс. Волшебники считали ее еще и лучшей в Англии, что было несомненной истиной, так как сравнивать было все равно не с чем. В Хогвартс дети поступали в одиннадцать лет, и Поттер должен был до начала августа получить письмо с приглашением. А поскольку он воспитывался не волшебниками, а обычными людьми, письмо должен был доставить кто-то из персонала Хогвартса. Заодно этот кто-то должен был убедить его опекунов позволить ребенку продолжить свое обучение в этой школе-интернате.

— И ты думаешь, что Дурсли отпустят меня? — с сомнением спросил Гарри. Его скепсис был вполне оправдан, так как до сих пор родственнички прилагали максимум усилий, чтобы сделать жизнь Гарри как можно более невыносимой. А перспектива отпустить его в такое интересное место, как волшебная школа, явно не входила в планы Вернона и Петуньи.

«А кто их спрашивать будет? — насмешливо фыркнул учитель. — И кстати, ты опять говорил со мной вслух! Хоть рядом и нет никого, но будь любезен привыкать исключительно к мысленному общению! Помни — враги не дремлют».

«Дай хоть иногда пообщаться вслух! — возмутился тот. — А то я скоро вообще забуду, как это делается. Ведь кроме тебя, мне и поговорить не с кем. И кстати, что значит, их и не спросят?»

Паранойя Гарольда могла по праву соперничать в размерах с его же манией величия. Мертвый маг, похоже, категорически не желал вновь лишаться возможности видеть этот мир и подозревал всех и каждого в кознях против их драгоценного тела. А уж про то, что о нем лучше никому не рассказывать, Гарольд вообще поставил основным условием обучения Гарри. Мальчик по большому счету не имел ничего против, но иногда ему хотелось слегка позлить своего строгого ментора.

Гарри не сильно удивился, когда его наставник поведал об отношении магов к обычным людям, или маглам, как называли их маги. Судя по всему, желания обычных людей мало интересовали волшебников, предпочитавших жить обособленно от остального мира. У волшебников имелись артефакты, отслеживающие рождение каждого мага, а также то, где магически одаренные дети в данный момент находятся, и поэтому в Хогвартсе всегда знали, где искать юные дарования. Волшебников было слишком мало, и они не могли себе позволить отказаться от пополнения магического сообщества колдунами и ведьмами, рожденными обычными людьми из-за нежелания последних отдавать своих детей в непонятно какую школу. Легкие чары принуждения, накладываемые сотрудниками Хогвартса на родителей или опекунов юных магов, гарантировали их согласие на вхождение новых членов волшебного сообщества в магический мир. Когда придет время, Гарри, как и любой другой юный волшебник, получит приглашение в школу... от которого не откажешься, даже если захочешь.

«Я, собственно, и не хочу! — Гарри был неприятно удивлен такой принудиловкой. — Но другие дети могут иметь совсем иные планы на свое будущее!»

«Поэтому я и говорю, что ты типичный светлый маг, — удовлетворение в голосе Гарольда не услышал бы только круглый идиот. — Даже своих родственничков не хочешь зверски замучить! И да, ты правильно понял, маглов волшебники не считают полноценными людьми, а маглорожденых — надеюсь, сам догадаешься, кто это такие — полноправными волшебниками».

Гарри задумался над словами своего товарища. Конечно, то, что Дурсли не могут помешать ему обучаться магии, было просто замечательно. Вот только Поттер был уверен, что далеко не ко всем детям относятся так же, как к нему. И фактическое насилие над этими детьми не могло быть принято его душой. Но в данный момент он ничего не мог поделать с этим, зато в будущем...

«Гарольд, а кто правит магическим миром?» — он был уверен, что его сосед по голове прекрасно осведомлен об этом.

«О, слова не юноши, но мужа! — Чувствовалось, что Гарольд доволен направлением мыслей Поттера. — Магической Англией управляет министерство магии во главе с министром. А правят, как и всем в мире, деньги и сила».

Поттер подумал, что сейчас у него нет ни того, ни другого. Рассчитывать на то, что на него свалится гора фунтов, было как минимум наивно. А вот сила — это уже реальнее. И судя по всему, кое-кто совсем не против помочь ему получить эту силу. Гарри не мог бы сам себе объяснить, зачем ему это надо, но он чувствовал, что мир, где насилие над людьми считается нормой, где такие же Верноны и Петуньи, но только с магическими способностями, презирают других «ненормальных», заслуживает того, чтобы Гарри Поттер изменил его. И если миру это не понравится, то тем хуже для него. Но это дело будущего, а пока...

А пока безжалостный Гарольд изнурял его тело ежедневными занятиями физкультурой, а мозг — лекциями и беседами. И если во время лекций его «сожитель» был чутким и бесконечно терпеливым учителем, то во время бесед этот тип превращался в весьма колючую личность. Поттер даже заподозрил, что свой жизненный путь Гарольд закончил именно благодаря своему языку.

Гарри хотелось знать, как давно умер его напарник, так как он опасался, что сведения о магическом мире, которыми тот обладал, могли несколько устареть, и надежда покинуть в ближайшее время Дурслей оказалась бы лишь несбыточной мечтой. Однако наставник успокоил его, сказав, что внешний вид вещей и одежды изменился весьма незначительно относительно того, что хранилось в его памяти, а значит, все будет хорошо. Гарри надеялся на лучшее, что не мешало ему каждый день с замиранием сердца с утра пораньше нестись к почтовому ящику. Гарольд посмеивался над его нетерпением, но чувствовалось, что и сам он немного волнуется.

* * *

Достав из кучи корреспонденции письмо с характерным гербом Хогвартса, Гарри первым делом припрятал его под одежду. Гарольд подсказал ему, что наилучшим вариантом будет провести первоначальный разговор о школе наедине с его тетей. Конечно, наставник не был ни в чем уверен, но он сильно подозревал, что родители Гарри были волшебниками, а значит, вполне возможно, что и тетя Петунья имеет о магии некоторое представление. Почву для подобных подозрений Гарольду дала излишне бурная реакция Дурслей на проявления стихийной магии у Поттера.

— Тетя Петунья, я могу поговорить с вами? — Гарри дождался, пока Вернон уедет на работу, и тетя усядется пить чай перед тем, как приступить к ежедневной бесконечной полировке кухни. Дадли уже убрался в свою комнату вместе с двухлитровой бутылкой колы и мешком чипсов. Назвать эту огромную упаковку пакетом Гарри не позволяла любовь к истине.

— Что случилось? — тетя недовольно скривилась, вынужденная обратить внимание на мальчика.

— Я тут получил письмо из Хогвартса, — Гарри старался говорить как можно небрежнее.