Максим Милованов Естественный отбор

Кукушка

Я очень люблю это тихое кафе на пересечении двух больших улиц. Кафе, которое, казалось бы, ничем, кроме странного названия «Зоопарк», от прочих других не отличается. Нет в нем ни диковинных блюд, ни изысканного интерьера, хотя бы отдаленно соответствующих названию. Единственная достопримечательность его – повидавший жизнь седовласый бармен.

Старый бармен не только ловко жонглирует бокалами и искусно взбалтывает коктейли. Он знает множество жизненных историй и великолепно их рассказывает.

Они очень разные: смешные и грустные, правдивые и не очень. Сам бармен, конечно же, утверждает, что все рассказываемое им – чистая правда. Мало того, он уверяет, что описываемые события наблюдал лично или же слышал из уст тех, с кем они непосредственно происходили. Может быть, может быть, не знаю…

Но самое удивительное – бармен, вероятно, для того, чтобы оправдать название кафе, – начал всем постоянным клиентам присваивать вместо имен, фамилий, званий и прочих атрибутов человеческой индивидуальности имена животных, наиболее, на его взгляд, подходящих посетителям.

Мне посчастливилось услышать немало интересных историй о жизни наиболее ярких представителей человеческой фауны, и, постепенно привыкнув к этим рассказам, я уже начал полагать, что ничем более удивить меня невозможно. Ах, как же я, оказывается, ошибался! Вот и сегодня, совершенно не подозревая о предстоящих почти научных открытиях, я сидел на своем привычном стульчике возле барной стойки и потягивал через трубочку легкий алкогольный коктейль.

– Завсегдатаев в последнее время стало намного меньше, – заметил бармен. – Как думаешь, почему?

Вопрос был явно адресован мне, поэтому, выпустив соломинку изо рта, я попытался дать данному факту какое-то логическое объяснение.

– Может, с деньгами стало туго? – предположил я. – Или просто надоело…

– Естественный отбор! – не согласился бармен. – Это все из-за него…

– А это еще что такое? – удивился я.

– Ты что, в школе двоечником был? – вместо ответа спросил бармен.

– Нет, хорошистом!…

– Значит, должен быть знаком с теорией Дарвина о естественном отборе. На этом самом отборе у Дарвина строится вся теория эволюции. Суть его в том, что более сильные и приспосабливаемые к среде обитания виды выживают, а более слабые и менее приспосабливаемые вымирают.

– А-а, – понял я. – Значит, те завсегдатаи, которые перестали посещать кафе, попросту вымерли, как, скажем, мамонты или динозавры!

– Не все, – покачал головой бармен. – Но очень многие. Вымерли, может быть, не в буквальном смысле. Кто-то разорился, кто-то угодил в тюрьму, кто-то слетел с той иерархической ступеньки, на которой стоял когда-то, ну а кто-то и вправду умер. Естественный отбор в человеческом обществе действует порою много жестче, чем у животных.

– Так что же получается? – не мог не подлить масла в огонь зарождающегося спора я. – Значит, шанс выжить имеют только так называемые хищники – те, у кого клыки побольше да когти поострее?

– Ну почему же, – улыбнулся оппонент. – Если бы существовала подобная тенденция, то к сегодняшнему дню в живых остались бы одни только «сильные мира сего». К счастью, природа оказалась намного умнее. В процессе эволюции животных многие более слабые виды приобрели способность к нормальному выживанию среди хищников. То же произошло и с людьми. Я выделяю четыре основные группы таких приспособившихся.

К первой группе относятся те представители человеческой фауны, которые вьют себе добротные благоустроенные гнезда или роют норы и прячутся в них от хищников и прочих жизненных неурядиц, причем не гнушаются при этом занять более удобное гнездо или нору своего соседа. Ко второй группе относятся особи, умеющие быстро бегать и при необходимости дать достойный отпор обнаглевшему хищнику. Третья группа – это те, кто подобно хамелеонам способен менять окрас под любую окружающую среду, то есть везде быть «своим человеком». Ну и четвертую группу составляют маленькие, на первый взгляд совершенно не приспособленные к жизни в городских джунглях насекомые, которые своей хрупкостью и беззащитностью притупляют бдительность врагов, а затем либо больно жалят того, либо просто разлетаются в разные стороны, словно мотыльки.

Выслушав подобный биологический опус, я просто не мог не спросить:

– И что, всему этому есть конкретные подтверждения?

– А как же! – засмеялся бармен. – Каждая серьезная научная теория должна основываться на конкретных фактах. Иначе грош ей цена!

Сказав это, автор новейшей теории развития человечества приступил к ее подробнейшему обоснованию.

Время делать добро

Знакомые называли Юлю и Артема Шарапановых идеальной парой. В ответ на это Юля, смеясь, обычно говорила, что комплименты в их с Артемом адрес несколько преждевременны, и чтобы заслужить их, надо дружно прожить не четыре года, как они, а не один десяток лет. На это ей с готовностью возражали, что в наше время скороспелых браков и поспешных разводов год совместной жизни идет за два, а то и за три года…

Отношения в семье Шарапановых были и правда безоблачными. Веселые, молодые, богатые, Артем и Юля только что закончили грандиозный ремонт в приобретенных ими на одной лестничной площадке трех смежных квартирах. Разобрали легкие гипсолитовые стены, сделали перепланировку, устроили на месте бывшей двухкомнатной квартиры огромный зал для приема гостей с подвесными потолками и галогеновыми лампочками, соединили три прихожие в одну, с зеркальными стенами, расширили кухню и ванную.

Юля, по профессии дизайнер, сама на компьютере сделала проект будущего жилища со свойственным ей вкусом. Теперь она придирчиво приглядывалась к каждой мелочи: не слишком ли вычурны обои в спальне? Достаточно ли освещение в зале? Хороша ли изготовленная на заказ мебель? Не режет ли глаз плебейская новорусская роскошь?

После того как Артем вбил последний гвоздь для Юлиных акварелей и картинки, изображавшие цветы, были развешаны в спальне и зале, на презентацию «последнего штриха» была приглашена друг семьи Шарапановых Полина. Семейство Полины проживало на этой же лестничной площадке, но на их квартиру, чтобы завладеть этажом целиком, Шарапановы не посягнули. Полина с родителями и братом жила в тесной двухкомнатной квартирке.

Полина восхищенно всплескивала руками, прогуливаясь по обновленным хоромам Шарапановых, цокала языком, рассматривая знакомые ей акварельки, щупала тонкие шелковые занавески – словом, вела себя так, как и ожидали гордые молодые супруги.

– Ну, вот и все! – промолвила она. – Труд завершен,