разрабатывавшейся Я.Б. Зельдовичем «Трубы») — отсюда «Слойка», и Второй идеи — «Лидочки» Гинзбурга — использования литий-дейтериевой смеси в качестве ядра Н-бомбы. Лидия — женское имя, Лидочка — его ласковая нежная форма. На Рис. 6 показаны эти «нежные» вещи. Но, возможно, ирония тут и не уместна. Говорил же Энрико Ферми: «Во всяком случае, это хорошая физика».
Рис. 5. А.Д. Сахаров (1948 г.) и В.Л. Гинзбург (1947 г.). С разрешения Геннадия Горелика
Первая советская водородная бомба «Слойка–Лидочка», испытанная 12 августа 1953 г., была по сути первой в мире водородной бомбой, т. к. устройство «Майк», испытанное США в 1952 г., было устройством размером с трехэтажный дом. Однако, это устройство было основано на принципиально новой идее Улама–Теллера, в СССР неизвестной. В 1951–1952 годах американские ученые уже отказались от доказавшей свою бесперспективность конструкции «Трубы», подробная информация о которой советская разведка получила еще в 1948 году, и которую на основании этой информации разрабатывал, как уже говорилось, Я.Б. Зельдович (тоже постепенно, но только к 1954 году, убедившийся в тупиковости этого пути).
Рис. 6. Три бомбы в Музее ядерного оружия в г. Сарове: 1. Водородная бомба 1953 г. («Слойка–Лидочка» Сахарова–Гинзбурга). 2. Оригинальная советская атомная бомба 1951 г., в два раза более мощная и, как видно, существенно меньшего размера, чем «Толстяк», сброшенный американцами на Нагасаки (Л. Альтшулер, Е. Забабахин, Я. Зельдович, К. Крупников). 3. Первая советская атомная бомба 1949 г. (точная копия «Толстяка»). Фото В.И. Лукьянова и С.А. Назаркина
Советская разведка получила в конце 1940 годов детальную информацию о конструкции американской атомной бомбы и о «Трубе», в основном, не от профессиональных резидентов, а от американских ученых-идеалистов, которые с огромным риском для жизни следовали своему нравственному долгу — как они его понимали — способствовать восстановлению ядерного равновесия между двумя недавними союзниками по Антигитлеровской коалиции; самый известный из них — Клаус Фукс. С таким же точно чувством работали Сахаров, мой отец, другие пионеры Советского атомного проекта, все свои усилия направляя на то, чтобы было восстановлено атомное равновесие сил с США, чтобы спасти Москву от участи Хиросимы и Нагасаки. Я не высказываю сейчас свои собственные суждения обо всем этом, а только стараюсь точно описать те совершенно искренние чувства, которые двигали в то время учеными — создателями советского ядерного оружия. Легко судить и оценивать через 60 лет после событий со всем запасом знаний о ходе истории в последующие десятилетия. Как любит повторять Виталий Лазаревич Гинзбург: «Если бы вчера я был таким же умным, как моя жена сегодня!». Но вот много лет спустя Яков Борисович Зельдович отмечал с грустью, что да, верно, они были счастливы, что сумели сделать это, но Сталин, получив в 1949 году атомную бомбу, развязал Корейскую войну, унесшую миллионы жизней. Для Сахарова постепенное осознание, что в их творческой работе над страшным оружием есть вот эта — другая сторона медали, началось гораздо раньше, в ноябре 1955 года после успешного испытания советской водородной сверхбомбы, основанной на Третьей идее (в той же классификации Сахарова) — на идее двухступенчатой A-H конструкции с использованием радиационной имплозии. В сущности, это и есть принцип Улама–Теллера, независимо открытый Сахаровым и его коллегами. Совершенно нелепы периодически повторяемые утверждения[5], что эта советская водородная сверхбомба создана на основе разведданных о конструкции Улама–Теллера. Можно считать надежно установленным, что в то время — 1952–1954 гг. — советское руководство, включая, конечно, руководителей ядерного проекта, хотя и предполагало, что в США происходит нечто важное в части создания водородной бомбы, о чем свидетельствовали испытания «Mike» (1 ноября 1952 г.) и серии «Castle» (от «Bravo» — 1 марта 1954 г. до «Nektar» — 14 мая 1954 г.), однако ничего не знало о том, что в этих американских зарядах использован новый принцип, принципиально отличающийся от «Трубы» (из которой ничего не вышло ни в США, ни в СССР) и от нашей «Слойки» (см. Рис. 6), мощность которой Сахарову и его коллегам увеличить не удалось. Более того, есть документальные свидетельства, что руководство атомного проекта не знало даже того, что мощность указанных американских взрывов в десятки раз превосходит мощность «Слойки». В своих «Воспоминаниях» ([7], Часть I, Гл. 12 «Третья идея») Сахаров пишет, в каком гневе был тогдашний руководитель атомного проекта В.А. Малышев, когда весной 1954 г. узнал о «вопиющем самоуправстве» (как пишет Сахаров) ученых объекта, которые вместо того, чтоб сосредоточиться на плановой работе по совершенствованию «Слойки», основные свои усилия направили на разработку какой-то непонятной новой идеи. Очевидно, что ни Малышев, ни другие высшие руководители не имели должной развединформации об указанных выше американских зарядах. В этом смысле ситуация с водородной бомбой была принципиально иной, чем с атомной: в 1948–1949 годах руководители проекта просто сказали ученым «делай так», настояв на создании менее эффективного (ср. две модели на Рис. 6) «американского» атомного заряда, о конструкции которого у них была подробная информация. Такой подход был вполне оправдан, т. к. главное в тот момент было минимизировать риск неудачи первого испытания. Кстати, сами ученые-атомщики (за исключением И.В. Курчатова, Ю.Б. Харитона, Я.Б. Зельдовича и, возможно, К.И. Щелкина) ничего не знали о том, что они воссоздают американскую конструкцию. Мой отец был чрезвычайно удивлен, когда Ю.Б. Харитон в интервью 1990 года сообщил, что первая советская атомная бомба была копией американской. Отец рассказывал также, что успех первого испытания был фактически предрешен, поскольку делящееся ядро бомбы было доведено до подкритического состояния — в такой степени, что, когда Начальник ПГУ[6] Б.Л. Ванников (очень полный человек) подходил к сборке, счетчики Гейгера начинали захлебываться от потока нейтронов, отражавшихся от его живота. И снова о водородной супербомбе. На коллаже Г.Е. Горелика (Рис. 7) представлен титульный лист отчета Сахарова и Зельдовича Ю.Б. Харитону («исполнено от руки в 1 экз. на 16 листах»), датированного 14 января 1954 года, с описанием двухступенчатой А-Н конструкции водородной бомбы. Справа — центральная площадь г. Сарова с колокольней
Рис. 5. А.Д. Сахаров (1948 г.) и В.Л. Гинзбург (1947 г.). С разрешения Геннадия Горелика
Первая советская водородная бомба «Слойка–Лидочка», испытанная 12 августа 1953 г., была по сути первой в мире водородной бомбой, т. к. устройство «Майк», испытанное США в 1952 г., было устройством размером с трехэтажный дом. Однако, это устройство было основано на принципиально новой идее Улама–Теллера, в СССР неизвестной. В 1951–1952 годах американские ученые уже отказались от доказавшей свою бесперспективность конструкции «Трубы», подробная информация о которой советская разведка получила еще в 1948 году, и которую на основании этой информации разрабатывал, как уже говорилось, Я.Б. Зельдович (тоже постепенно, но только к 1954 году, убедившийся в тупиковости этого пути).
Рис. 6. Три бомбы в Музее ядерного оружия в г. Сарове: 1. Водородная бомба 1953 г. («Слойка–Лидочка» Сахарова–Гинзбурга). 2. Оригинальная советская атомная бомба 1951 г., в два раза более мощная и, как видно, существенно меньшего размера, чем «Толстяк», сброшенный американцами на Нагасаки (Л. Альтшулер, Е. Забабахин, Я. Зельдович, К. Крупников). 3. Первая советская атомная бомба 1949 г. (точная копия «Толстяка»). Фото В.И. Лукьянова и С.А. Назаркина
Советская разведка получила в конце 1940 годов детальную информацию о конструкции американской атомной бомбы и о «Трубе», в основном, не от профессиональных резидентов, а от американских ученых-идеалистов, которые с огромным риском для жизни следовали своему нравственному долгу — как они его понимали — способствовать восстановлению ядерного равновесия между двумя недавними союзниками по Антигитлеровской коалиции; самый известный из них — Клаус Фукс. С таким же точно чувством работали Сахаров, мой отец, другие пионеры Советского атомного проекта, все свои усилия направляя на то, чтобы было восстановлено атомное равновесие сил с США, чтобы спасти Москву от участи Хиросимы и Нагасаки. Я не высказываю сейчас свои собственные суждения обо всем этом, а только стараюсь точно описать те совершенно искренние чувства, которые двигали в то время учеными — создателями советского ядерного оружия. Легко судить и оценивать через 60 лет после событий со всем запасом знаний о ходе истории в последующие десятилетия. Как любит повторять Виталий Лазаревич Гинзбург: «Если бы вчера я был таким же умным, как моя жена сегодня!». Но вот много лет спустя Яков Борисович Зельдович отмечал с грустью, что да, верно, они были счастливы, что сумели сделать это, но Сталин, получив в 1949 году атомную бомбу, развязал Корейскую войну, унесшую миллионы жизней. Для Сахарова постепенное осознание, что в их творческой работе над страшным оружием есть вот эта — другая сторона медали, началось гораздо раньше, в ноябре 1955 года после успешного испытания советской водородной сверхбомбы, основанной на Третьей идее (в той же классификации Сахарова) — на идее двухступенчатой A-H конструкции с использованием радиационной имплозии. В сущности, это и есть принцип Улама–Теллера, независимо открытый Сахаровым и его коллегами. Совершенно нелепы периодически повторяемые утверждения[5], что эта советская водородная сверхбомба создана на основе разведданных о конструкции Улама–Теллера. Можно считать надежно установленным, что в то время — 1952–1954 гг. — советское руководство, включая, конечно, руководителей ядерного проекта, хотя и предполагало, что в США происходит нечто важное в части создания водородной бомбы, о чем свидетельствовали испытания «Mike» (1 ноября 1952 г.) и серии «Castle» (от «Bravo» — 1 марта 1954 г. до «Nektar» — 14 мая 1954 г.), однако ничего не знало о том, что в этих американских зарядах использован новый принцип, принципиально отличающийся от «Трубы» (из которой ничего не вышло ни в США, ни в СССР) и от нашей «Слойки» (см. Рис. 6), мощность которой Сахарову и его коллегам увеличить не удалось. Более того, есть документальные свидетельства, что руководство атомного проекта не знало даже того, что мощность указанных американских взрывов в десятки раз превосходит мощность «Слойки». В своих «Воспоминаниях» ([7], Часть I, Гл. 12 «Третья идея») Сахаров пишет, в каком гневе был тогдашний руководитель атомного проекта В.А. Малышев, когда весной 1954 г. узнал о «вопиющем самоуправстве» (как пишет Сахаров) ученых объекта, которые вместо того, чтоб сосредоточиться на плановой работе по совершенствованию «Слойки», основные свои усилия направили на разработку какой-то непонятной новой идеи. Очевидно, что ни Малышев, ни другие высшие руководители не имели должной развединформации об указанных выше американских зарядах. В этом смысле ситуация с водородной бомбой была принципиально иной, чем с атомной: в 1948–1949 годах руководители проекта просто сказали ученым «делай так», настояв на создании менее эффективного (ср. две модели на Рис. 6) «американского» атомного заряда, о конструкции которого у них была подробная информация. Такой подход был вполне оправдан, т. к. главное в тот момент было минимизировать риск неудачи первого испытания. Кстати, сами ученые-атомщики (за исключением И.В. Курчатова, Ю.Б. Харитона, Я.Б. Зельдовича и, возможно, К.И. Щелкина) ничего не знали о том, что они воссоздают американскую конструкцию. Мой отец был чрезвычайно удивлен, когда Ю.Б. Харитон в интервью 1990 года сообщил, что первая советская атомная бомба была копией американской. Отец рассказывал также, что успех первого испытания был фактически предрешен, поскольку делящееся ядро бомбы было доведено до подкритического состояния — в такой степени, что, когда Начальник ПГУ[6] Б.Л. Ванников (очень полный человек) подходил к сборке, счетчики Гейгера начинали захлебываться от потока нейтронов, отражавшихся от его живота. И снова о водородной супербомбе. На коллаже Г.Е. Горелика (Рис. 7) представлен титульный лист отчета Сахарова и Зельдовича Ю.Б. Харитону («исполнено от руки в 1 экз. на 16 листах»), датированного 14 января 1954 года, с описанием двухступенчатой А-Н конструкции водородной бомбы. Справа — центральная площадь г. Сарова с колокольней