- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (88) »
предназначена для сельского хозяйства, и Акцизное управление добавило к ней красный краситель в знак того, что она не облагается налогом. Но тут он понимает: это кровь. Густая, липкая, засыхающая у него на руках коричневой пленкой.
Глава первая
I
Ночь. Тепло и душно, как бывает только в конце лета. Фину трудно сосредоточиться. Темнота маленького кабинета — словно большие мягкие черные руки, вжимающие его в кресло. Круг света от настольной лампы режет глаза, притягивая и одновременно ослепляя, так что трудно сосредоточиться на записях. Компьютер еле слышно гудит в тишине, его экран мерцает на самой границе поля зрения. Фин давно должен был лечь спать, но ему нужно закончить сочинение. Открытый университет — его единственная отдушина, а он все тянул со сдачей. Как глупо с его стороны. Фин слышит какое-то движение у двери, за спиной, и сердито оборачивается. Он думает, что это Мона, но ругать оказывается некого. Фин в удивлении смотрит на мужчину — такого высокого, что стоять прямо у него не получается, и он вынужден склонять голову набок, чтобы не задевать ею потолок. Потолки в квартире невысокие, но все равно рост у мужчины два сорок, не меньше. У него очень длинные ноги, темные брюки собираются в складки в самом низу, у черных ботинок. Клетчатая хлопчатобумажная рубашка заправлена в брюки, на поясе — ремень, а поверх всего — куртка-анорак. Она расстегнута, воротник поднят, но капюшон опущен. Руки мужчины висят как плети, видны запястья — рукава слишком короткие. На вид ему лет шестьдесят: печальное морщинистое лицо, темные невыразительные глаза. Грязные седые волосы свисают за ушами. Мужчина молчит. Просто стоит и смотрит на Фина, в морщинах на лице лежат глубокие тени от света настольной лампы. Господи, что он здесь делает?! Волоски на шее и руках Фина встали дыбом, страх обволок его, словно густой туман. И тут словно издалека он услышал собственный голос, хнычущий в темноте: «Стра-анный челове-ек…» А человек все стоял и смотрел. «Там стра-анный челове-ек…» — Что с тобой, Фин? — Мона трясла его за плечо. Он открыл глаза, сонный, все еще ничего не понимая, увидел ее перепуганное лицо и услышал собственный стон: «Стра-анный челове-ек…» — Боже, что случилось? Фин отвернулся от жены, лег на спину и попытался отдышаться: сердце до сих пор бешено колотилось. — Просто сон. Дурной сон. Но человек в кабинете все еще стоял перед его глазами, как в детском кошмаре. Фин взглянул на часы на тумбочке: четыре часа семь минут. Больше ему не уснуть, это ясно. Во рту сухо, даже сглотнуть трудно. — Ты меня до смерти напугал. — Прости, — Фин откинул одеяло, опустил ноги на пол. Закрыл глаза и потер их, но образ человека из сна остался, будто был выжжен на сетчатке. — Ты куда? — В туалет. Он тихо прошел по ковру и открыл дверь в коридор, залитый лунным светом. Переплеты псевдогеоргианских окон рисовали на полу геометрический узор. На полпути к ванной видна была открытая дверь кабинета, внутри — темно, как в яме. Фин вздрогнул, вспомнив высокого мужчину, который был там в его сне. Он до сих пор стоял перед глазами, как живой. У двери в ванную Фин остановился, как делал каждую ночь уже почти четыре недели. Взгляд его притягивала распахнутая дверь в конце коридора; комнату за ней заливал лунный свет. Занавески должны были быть задернуты, но не были: в комнате не осталось ничего, кроме ужасной пустоты. С тяжелым сердцем Фин отвел глаза и вытер со лба холодный пот. Звук льющейся мочи наполнил ванную успокаивающим ощущением обыденности. Тишина всегда приносила с собой депрессию, но сегодня обычная пустота оказалась заполнена. Мужчина в куртке-анораке вытеснил все прочие мысли и образы. Фин задумался: а вдруг он его знает? Возможно, ему знакомы это длинное лицо, отросшие волосы? И вдруг он вспомнил, как Мона описала полиции водителя той машины. На нем была куртка, возможно, анорак; мужчина, на вид около шестидесяти лет, волосы седые, неопрятные…II
В город Фин поехал на автобусе. Ряды многоквартирных домов из серого камня проплывали за окном, как кадры из скучного черно-белого фильма. Он мог поехать на машине, но водить в Эдинбурге — то еще удовольствие. К тому времени, когда Фин добрался до Принцес-стрит, облака разошлись, и волны солнечного света обрушивались на замок и зелень садов. Туристы, приехавшие на фестиваль, собрались вокруг уличных актеров, те глотали огонь и жонглировали булавами. На ступенях картинной галереи играл джаз-бэнд. Фин вышел на станции «Уэйверли» и прошел по Бриджес в старый город, на юг, мимо университета, а затем свернул на восток, в тень Солсбери-Крэгс. Косые лучи солнца освещали зеленый склон, поднимающийся к скалам, которые возвышались над зданием отделения городской полиции. В коридоре наверху ему кивали знакомые лица. Кто-то положил руку на плечо и выразил соболезнования; Фин молча кивнул. Старший инспектор полиции Блэк едва поднял голову от бумаг и указал на стул по другую сторону стола. Лицо у него было худое и бледное, пальцы пожелтели от никотина. В его взгляде, когда он наконец посмотрел на Фина, было что-то ястребиное. — Ну, как там Открытый университет? Фин пожал плечами: — Нормально. — Я ни разу не спрашивал, почему тебя тогда выгнали. Университет Глазго, да? Фин кивнул. — Я был молод, сэр. И глуп. — А почему ты пошел в полицию? — Так в то время поступали все, кто приезжал с островов, у кого не было ни работы, ни профессии. — Так у тебя были знакомые в полиции? — Да, я знал кое-кого. Блэк посмотрел на него задумчиво: — Ты хороший полицейский, Фин. Но ты хочешь чего-то другого, да? — Полиция для меня — это жизнь. — Она была твоей жизнью. Еще месяц назад. А то, что случилось… Да, это трагедия. Но жизнь продолжается, надо жить дальше. Все понимали, что тебе нужно оплакать потерю. Бог свидетель, мы видим на службе много смертей и знаем, каково это. Фин посмотрел на него с негодованием: — Вы не знаете, каково это — потерять ребенка! — Не знаю, — в голосе Блэка не было ни капли сочувствия. — Но я терял близких людей и знаю: это надо просто пережить. — Он сложил ладони перед собой, как будто молился. — А жить своей потерей — это неправильно, Фин. В этом есть что-то патологическое, — Блэк поджал губы. — Тебе пора решить, чем ты отныне будешь заниматься. Пока ты этого не решил, я хочу, чтобы ты вернулся к работе. Конечно, если здоровье позволяет. И Мона, и коллеги, и друзья в один голос советовали Фину вернуться к работе. Пока он отказывался, потому что не представлял, как сможет вернуться к тому, чем жил- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (88) »