кондиции, Стыцько, очень бережно, даже с каким-то налетом суеверия и трепета, смазал его кусочком грудинки, загодя приготовленным и отложенным на травку.

Затем спрятал ручку напильника и покосился на кабана.

- Слухай, Хрю, если до завтрашнего вечера мы не найдем эту... как ее там?

- Оксану, - важно ответил кабан.

- Во-во, Оксану. Если мы ее к завтрашнему вечеру не найдем и не покинем этот мир, то будем тут куковать еще неделю, пока пан Кошевой не включит свой овердрайв с виртуалом.

- Виртуал с овердрайвом, - поправил его Хрю.

- Ну, я и говорю... этот... Слухай, а шо это ты миня учишь?! осерчал Стыцько. - В дыню, шо ли, давно не получал?

Ответа не последовало.

Тогда Стыцько сделал шаг к своему спутнику и замахнулся хорошо затупленной кувалдой. Через мгновение он уже валялся на влажной от вечерней росы траве, а Хрю, обнажив из-под усов свои икла, одним из них с силой давил Стыцька в глаз.

Это была их обычная игра. Один раз из дюжины Стыцько успевал отпрыгнуть в сторону, нанеся кабану восемь ударов кувалдой по голове, один из семи три удара, один из трех - запрыгнуть на дерево... если оно, конечно, имелось в наличии.

Обычно имелось.

- Не-е вре-м-мя с-сейчас, - заикаясь выдавил из себя Стыцько, чувствуя, как глаз натянулся и больно давит в затылок.

Хрю ослабил свой натиск.

- Нада хорошо выспаться до рассвету...

Поспать им не удалось.

Так мало того - Стыцьку даже не удалось, как говорится, перекусить на сон грядущий.

Вдруг из темноты выскочили двое. Они схватили своими лапами грудинку, млеющую на самоцвете и даже попытки Хрю отбить у них ужин хозяина не принесли успеха. Он им понаделывал дырок во всех частях тела своими иклами, но таки подсмаженная грудинка осела в их желудках.

Стыцько насилу успокоил Хрю.

- Ну шо ты на хлопцев напал, как кабан бешеный?! - пристыдил он Хрю. - Не видишь?, один даже почернел с голодухи!

Как потом выяснилось в дружественной, непринужденной беседе - это были: здоровый черный орк и ушастый гоблин с мускулистыми руками в форменных фуражках Киевских вокзальных носильщиков.

Стыцько как услышал про Киев, аж прослезился. Ки-е-в!, говорит, это ж... это ж... Родина моих предков. И рассказал хлопцам историю про то, как в далекие-предалекие времена его предки нашли дорогу в соседний мир и ушли туда от преследования царицы Катьки второй, когда она приказала распустить Запорiжську Сiчь. Вовремя ушли, а так бы... Господи, плачет, хоть бы одним глазком глянуть на батьку Кыйив!

А носильщики, прямо взахлеб, перебивают друг друга и такое рассказывают, такое рассказывают...

Тю, говорят, ты шо, сказился. Мы еле-еле сбежали с того Киева, а ты по Киеву плачешь! Брось, успокаивают, не плачь и не тоскуй по этому неправильному городу. Ты, спрашивают, думаешь чего мы деру с Киева дали?

И тоже, в свою очередь рассказали историю Стыцьку, как они, нормальные гоблины, вирги, орки и прочие западные жители подземелий и лесов однажды проснулись в этом самом Киеве. Как такое произошло - никто не знает. Сколько голов над этой проблемой думало, сколько совещаний собирали, обсуждали - ничего! Единственное, что успокаивало - из местных здесь жили только люди. Попробовали искать дорогу домой, да где там! Попробуй выберись из Мегаполиса! Многие пытались уходить, но гибли по дороге. Мы вот, говорят, остались, а так бы тоже богу душу отдали. Но-о... Что это была за жизнь?! Голод, холод, на нормальную работу не устроишься...Э-э-э, да что там?.. Мы, говорят, столько настрадались, пока не устроились носильщиками. Но и то, какая радость от работы, если заработанные копейки негде потратить?! Местные людишки сначала терпели нас, а потом почему-то, вбили себе в голову, что таверны принадлежат исключительно им и не хотели пускать туда чужаков. Мы пытались им объяснить, что таверны - это как раз не ихнее изобретение, что у них должны быть шинки. А они кричали, мол, как это не наше? А откуда же они тогда у нас в Киеве взялись?! В общем, спорили зря - их больше было. Вот так и пришлось жить. Побирались в метро. Кто булку хлеба даст, а кто кефиру. Сала и того в Киеве не выпросишь ни у кого.

- А как же вы выбрались оттуда, - изумленно спросил Стыцько, которому в Киев с тавернами теперь уже не хотелось.

Оказывается нашелся добрый человек Техник и завернул какой-то овердрайв с виртуалом или виртуал с овердрайвом... В общем, помог, дай бог ему здоровья.

ПРИБАМБАС ЧЕТВЕРТЫЙ. Хулиганство N 7.

Стыцько ловко вертел в руке свою трехпудовую кувалду, будто это была и не кувалда вовсе, а японский короткий меч "ШОТО-ТАКОЕ?". Он с проворством ниндзи, рассекая стремительные потоки ветра своим мощным оружием, направлял эти потоки в стороны. Битва с ветром длилась уже часа два и за это время вокруг полегло несколько гектаров Леса, однако, Стыцько не чувствовал усталости. Руки его были тверды, дух - свеж, настроение - бодрое. Правда, слегка огорчало обстоятельство пропажи кабана Хрю, ушедшего на разведку в горы еще до того, как Стыцьку пришлось столкнуться с коварным дядькой Босоркуном. Но ничего - вернется. Стыцько был уверен, что кабан вернется, как только Босоркун устанет, выдохнется. А он таки и правда стал выдыхаться за последние полчаса. Напор ветра уже ослаб. Теперь можно было дышать носом и ртом, и это хорошо, потому что шелк, из которого были сшиты шаровары, давно уже забился пылью и плохо пропускал воздух.

Через десять минут ветер резко прекратил свой натиск и Стыцько опустил кувалду на землю. В полуметре от него стоял дядько Босоркун с выпученными от натуги глазами и пытался отдышаться.

- Ну шо, устал? - сочувственно спросил Стыцько.

Босоркун что-то попытался ответить, но силы его оставили и он столбом упал на спину.

- От дурак! - изумился Стыцько. - А мог бы еще жить и жить!

Он забросил кувалду на плечо и направил стопы в горы. Но не успел пройти и трех шагов, как увидел мчащегося по тропинке кабана.

- Нашел, нашел! - кричал кабан, подбегая к хозяину. - А шо это тут творится?

Хрю внимательно осмотрел место боя.

- Та вот, - показал рукой Стыцько на Босоркуна, - хотел с меня последнюю сорочку снять.

- У него шо, своей нема?

- Наверно про запас...

Стыцько махнул рукой и ступил на тропинку, ведущую в гору.

- Не понял! - возмутился кабан. - Ты шо, сильно богатый на жизни?!

- Богатый, не богатый, а лишнего мине не нада, - не оборачиваясь бросил Стыцько.

Хрю, что-то недовольно бормоча себе в усы, подошел к Босоркуну и проглотил его даже не пережевывая. Отрыгнул, скривился, а потом все его тело принялось переливаться разными цветами радуги. Длилось это недолго...

...Ворота замка были заперты изнутри. Стыцько пытался взять, как говорится, на горло, но хозяева его не услышали. Никто не собирался впускать его в замок или, хотя