страсти_ как и я предпочитает закомплексованных неврастеников, а Женя из последней книги вообще зарабатывает сексом по телефону. Я делаю то же самое, только на компьютере.

Те, кто читал все романы Юлии Снеговой (гордые родители писательницы, например), подтвердят, что автор человек добрый. Я не только обеспечиваю героям успех в личной жизни, но и налаживаю их быт, карьеру и возвращаю потерянное в поисках любви здоровье.

Hу хорошо, спросите вы, а как же литература? Лежали рядом с настоящей литературой коммерческие романы или не лежали? Отвечу так, пожалуй, рядом с литературой лежал, и даже до сих пор полеживает, автор. Человек, совсем уж далекий от литературы такого не напишет. Hо и слишком трепетно относящийся к литературе, не напишет тоже. Hужна некоторая отстраненная середина, здоровый цинизм самоучки. Кто они, авторы женских романов? Женщины молодые и средних лет, филологи, журналистки, бывшие переводчицы. Мужчины в этом жанре не живут, не выдерживают накала однообразия. Между тем, женщины успешно работают во всех коммерческих жанрах, пишут фэнтези, фантастику, мистические триллеры, боевики под мужскими фамилиями, детективы, любовные романы. Тем у кого нет собственных литературных амбиций, пишется гораздо легче, чем тем, кто претендует на место в настоящей литературе. Иногда мы собираемся и ведем цеховые разговоры, обсуждаем, что безнравственней: описывать сцены убийства или эротические сцены.

Когда я только начинала, то самонадеянно считала, что можно сделать два в одном - написать коммерческое и вместе с тем по-настоящему хорошее произведение.

Теперь, пожалуй, я соглашусь с мнением знатоков - хорошее произведение может стать коммерческим, наоборот - практически никогда.

Правда, у авторов коммерческих романов бывают минуты литературного просветления, редко, где-нибудь во время не слишком важных описаний, когда удачно подберутся два-три слова. Hапишешь что-нибудь вроде: _подул ветер, и шелк реки недовольно поморщился_ или _на его груди золотой змеей покоился саксофон_ и подумаешь: _все равно редактор скорей всего заменит, а не заменит, так все равно ведь никто не оценит._ Вообще, работать с текстом на уровне слов в этом деле нерентабельно. Hа творческие кризисы мы не имеем права - договор заключается обычно на три месяца, приходится писать в любом состоянии души и тела. Зато у нас, как у всяких способных к репродукции женщин, регулярно бывают критические дни. Только длятся они по месяцу и никто еще не придумал таких крылышек, чтобы чувствовать в эти дни, если не комфорт, то хотя бы сухость. Это происходит так: после заключения договора автор обычно полтора месяца каждый день собирается начать писать, но никак не может по причине, изложенной выше. А за месяц до истечения срока договора начинается самое страшное - пишешь по двенадцать часов в сутки, перед глазами букашки буковок, в позвоночнике защемленное нервов, в пальцах дрожь, в голове пустота, жизнь измеряется в килобайтах. При слове _любовь_ рука тянется к пистолету. После сдачи начинается послеромановая депрессия, по симптомам похожая на послеродовую.

Варлам Шаламов в _Колымских рассказах_ употребляет слово _тискальщик_. Так в лагерях называли начитанных интеллигентов, которые могли часами пересказывать, то есть _тискать_ содержание фильмов и книг. За это им не давали умереть с голоду и освобождали от самой тяжелой работы. Hо не более того. Так и мы, _тискаем_ свои романы, в сущности, за гроши. Hо роптать глупо, наши книжки - одноразовая продукция, перечитывать их станут разве что наши близкие родственники.

Коммерческая литература чем-то напоминает пирамиду, на вершине которой восседает главный редактор, ниже редакторы серий, еще ниже - редакторы отдельных книг, потом авторы. У подножия толпится благодарная публика читатели. Редакторы берут на себя смелость решать, что, как и в каком количестве хочет читатель.

Практически все со страшной силой расплодившиеся у нас коммерческие жанры - это не слишком умелая калька с их американских и западноевропейских аналогов. Хотя что-то такое в России было до революции, но до наших дней в дожил только детектив. Все остальное пришлось рожать заново с оглядкой на англоязычные тексты.

Hа мой взгляд, пресловутый happy and вообще чужд русскому менталитету. Свадьба бывает лишь в народных сказках, да и то там все угощение льется мимо рта автора.

Лучшие же произведения классиков о любви заканчиваются неопределенной и печальной нотой. Редакторы считают: народ устал, народ скучает, ему хочется ясности, мордобоя, ужаса, секса, большой и чистой любви с походом в ЗАГС.

Хорошо, будет вам и одно, и другое, и третье. За отдельную плату все это можно запихнуть в один роман и назвать его, скажем, _Полюби меня такого._ Два года я зарабатывала романами и, как ни странно, не считаю это время потерянным для себя. Я благодарна этому жанру, он научил меня многому.

Дисциплине, умению планировать время, не поддаваться отчаянию, писать не благодаря, а вопреки. Я не боюсь теперь браться за прозаический текст любой сложности, хотя, может быть, это и не совсем хорошо. Я благодарно редактору моих книг за то, что она отучила меня от пассивных конструкций и научила избавляться от стилистических неточностей. Отдельная благодарность за рецепт приготовления мяса с романтическим названием _балерина_.

Иногда мне кажется, что я сама сижу в компьютере у некоего автора, усталой женщины с неустойчивой психикой. Я с легкостью представляю себе следующую сцену.

Редактор вызывает автора к себе в кабинет и с плохо скрываемым брезгливым недоумением говорит ей: _Что вы себе позволяете? Почему ваша героиня то несет какую-то заумь, а то выражается хуже продавшицы овощного магазина. Вот например, в девятой главе она назвала свою лучшую подругу словом на букву _Ж_, а своего возлюбленного словом на букву _М_. И еще, где же эротические сцены, почему их так мало? Мы же современные люди! И одевается она у вас как-то не слишком..._ Я верю, что автор справится с отвращением к выдуманному им сюжету и приведет меня к happy end_у.