- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (33) »
Воякой славным звали.
— Слыхал я, что половцы до сих пор трясутся, услыхав его имя… А мать твоя?
— Здесь, в Киеве, живет с сестрою-девушкой… Прядут и ткут, известно бабье дело… Урвусь когда, родную и сестру увижу, обниму, да и сюда, к нам, в Вышгород, обратно.
— Счастливец, Фока! А я вот сирота, родителей своих не помню. Поднял меня на поле битвы старшой наш мечник, — печально проговорил Василько.
— По облику как будто ты не здешний… Волосами светел, глаза, как небо, голубые да и телом бел… Коль хочешь, пойдем о завтра день к моим в Киев… Отпросимся у нашего старшого… Мать навестим. Авось вспомянешь и ты свою родную!
— Что ж, пойдем, братан! Я материнской ласки не помню, хоть на тебя я полюбуюсь, как мать свою ты будешь обнимать…
— Да и сестру… Аль про нее забыл? — прошептал черныш.
Тяжело вздохнул Васильке
— Счастливец ты, братан! — грустно проговорил он. — А я без роду без племени и здесь и там чужой — всем я чужой.
Молодые люди замолчали.
— Ишь звезды-то… Тухнуть собралися… Их месяц-батюшко сияньем потушил… — мечтательно промолвил Василько.
В Вышгороде послышалось пение петухов.
— Запели петлы… Спать пора… С рассветом подыматься надо. Ночь ныне коротка… — сказал Фока. — Прощай!
— Прощай, братан! — ответил Василько.
И оба юноши, плотно завернувшись в азямы, заснули.
III
Росистое утро рано всполошило спавших на дворе дружинников. Ветром доносило из далекого Киева звуки била из Десятинной церкви. — Что ж, братан, не раздумал идти? — спросил Фока своего товарища. — Э, не!.. — Так я пойду в избу, поспрошаю… Коль проснулся старшой, так и тебя отпрошу. — Ступай!.. Михно не стал задерживать товарищей, и они тотчас отправились в Киев. Солнце только что взошло… На дороге было непыльно, жары еще не чувствовалось. Весело разговаривая, путники подошли к палисадам стольного города, прошли мимо ходившего на вышке сторожевого дружинника, зорко посматривавшего на степную дорогу, и вошли в самый город. Киев только что проснулся. Скрипели журавли над колодцами, подымаемые и опускаемые заботливыми хозяйками. Кое-где из труб струился легкий дымок, на площадях раскидывался торг, суетились вороватые ясины, пронырливые жиды, пробовали мечи варяги, перекликались на своем гортанном языке кочевники-половцы. От свежевыпеченного горячего хлеба, расставленного на лотках, валил пар, тянули жалобную песнь слепцы. Торг оживлялся. Молодые дружинники подошли к домику, где жили мать и сестра Фоки. — Може, еще с торга не вернулись?! — заметил Василько, когда товарищ его несколько раз нетерпеливо постучал кольцом калитки. — Пождем! — Заспались долго! — сказал Фока и ударил рукояткою меча о дубовую доску калитки. На этот раз стук был услышан. Кто-то порывисто подбежал к калитке и широко распахнул ее перед дожидавшими. — Матушка! — радостно воскликнул Фока и горячо обнял еще нестарую видную женщину, стоявшую в проеме. — С товарищем пришел тебя навестить! — Будьте гостями дорогими, входите в горницу! Марина вам сейчас квасу холодного принесет. Поди, за дорогу истомились? Дружинники вошли в избу. Молодая девушка, очень похожая на брата, приветствовала Фоку и пытливо взглянула на незнакомого юношу, пришедшего с ним. Скоро застенчивость ее исчезла. Молодость общительна, и девушка весело повела разговор с обоими. — Сказываешь ты, молодец, что нет у тебя ни роду ни племени. Будь ты мне братцем родимым, так же как и Фока! — приветливо сказала Марина Василько. — Ой ли, сестрица названая! Обрадовала ты меня, сироту! — весело воскликнул дружинник. — Коли ты меня братом назвала, так пусть и матушка меня сыном своим считает! Согласилась на это и Елена, мать Фоки. Весело провели полдня молодые люди, рассказывая новости киевские и вышгородские. — У нашего князя веселье на дворе каждый день, — говорила Марина. — Бояре да дружинники пируют, мед да брагу ковшами пьют. — А у нас не то совсем, сестра! — ответил Фока. — Князь Андрей хмурым ходит. Забился в домовину ужом и сидит там. — Скучает по вольной волюшке, по бранному полю. Не с кем силою переведаться, не о ком меч остер притупить, — заметил Василько. — Довольно, кажись, не мало повоевал, пусть вздохнет! — отозвалась Марина. — Ой, засиделись мы, Фока. Нам в сборную избу пора! Как бы старшой не осерчал?! — сказал Василько. — Простите пока, матушка и сестрица названые! — Скорей опять к нам жалуйте! — с поклоном проводили за ворота гостей обе женщины. Когда дружинники отправились домой в Вышгород, Киев еще больше оживился. По улицам и закоулкам его сновал народ. На большом княжем дворе толкались дружинники. Од ни из них пробовали силу, боролись, били через положенное на землю кольцо тяжелую свайку, гигант-варяг выправлял на толстом буйволовом ремне обоюдоострый нож, слышался смех, громкий разговор. У тына стояло несколько дружинников, они поздоровались с вышгородскими товарищами слегка презрительным тоном. — Эй вы, вышгородцы, скажите своим, чтоб наших баб не забижали! — крикнул им вслед кто-то из киевлян. Идти обратно было нелегко, солнце пекло, на степной дороге было пыльно и душно. Молодые люди почти у самого Вышгорода присели отдохнуть на траву. — Коли мать и сестра твои, Фока, меня за родного признали, так давай мы с тобой побратаемся! — горячо сказал Василько. — Согласен, братец названый! — отозвался черныш. И они, обменявшись тельниками, крепко обняли друг друга. В эту минуту со стороны Вышгорода долетел до них звон била. — Никак, дружину князь сзывает! — воскликнул Фока. — Бежим скорей, побратим! И оба дружинника побежали к княжему двору…IV
Сюда бежали уже все вышгородцы: звук била в неурочный час заставил всех бросить занятия и поспешить на призыв. — Зачем созывает нас князь?.. Что случилось?.. Аль беда какая?.. Аль поход объявить нам хочет? Может, Ольговичи снова всколыхнулись?.. Аль половчанин поганый грозить вздумал? — раздавались тревожные голоса. Собравшись перед княжеским крыльцом, толпа с нетерпением ждала выхода князя, надеясь услышать от него ответ. Степенно вышел Андрей к народу, поклонился в пояс на три стороны и ровным голосом начал говорить: — Народ православный, великое чудо случилось у нас!.. — Какое? Сказывай какое? Не томи, родимый! — заволновалась толпа. — Сегодня поутру пришла ко мне игуменья монастыря девичьего и мне о чуде славном том все рассказала… Дружинники и народ пытливо прислушивались к словам князя. — «Господине наш, не малые я годы- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (33) »