ты, Куприянов? — спросил Трифонов, подходя к милиционеру. — Как ты тут очутился?

— Здравия желаю, товарищ полковник.

— А ну-ка, выйдем на веранду.

Они вышли из дома на помост подле лестницы. Там уже стоял местный участковый, майор Терехов, у которого не хватило духу зайти в дом и ляпнуть подобное.

— Так что случилось, Куприянов?

— Несчастье.

— Это я уже понял. Но ты же из Питерского управления. А сюда как попал?

— Трое налетчиков обчистили офис одного адвоката. Добронравова. Их засекли. Они убили двух охранников офиса, одного ранили. Мы прибыли на место. Объявили план перехвата. «Волгу» бандитов засекли гаишники неподалеку отсюда. Бросились за ними в погоню. На мосту эта «Волга» врезалась в машину Юлии Лапицкой, а потом сорвалась в реку, и все бандюки, скорее всего, погибли. Юлия Лапицкая сидела за рулем «Вольво» и тоже погибла. А ее парню повезло. Его выбросило через ветровое стекло. Так, испугом отделался. Порезы, ушибы и прочее. Вот документы. Бородин Вячеслав Андреевич. Судя по авиабилету, в десять вечера прилетел в Питер из Харькова.

— Юля где?

— В морг отправили.

— В «уазике», на полу лежит. Очухался, но что-то наверняка сломал. Трогать его мы не решаемся, вдруг позвоночник…

— Ладно. Сейчас я за врачом схожу. Посмотрим, что он сломал.

Спустя пятнадцать минут, когда в каминном зале все всё поняли и даже смирились со случившимся, каждый в меру своих сил, двери, ведущие в парк, открылись, пахнуло холодом и сыростью. На пороге появились трое мужчин. Слева тот же милиционер, справа Трифонов и в центре молодой человек, которого они поддерживали. Это был интересный высокий парень лет тридцати с изрезанным осколками стекол лицом, испуганным взглядом, с пятнами крови на костюме. Возможно, он еще находился в шоке и не сознавал, что с ним произошло.

Гости не нашли ничего лучшего, как выразить жениху соболезнование. Каждый подходил к молодому человеку и что-то невнятное бурчал себе под нос. Скорее всего, все хотели удовлетворить собственное любопытство, так это выглядело со стороны. Еще бы, ради этого и собрались. Кто знает, удастся ли его еще раз увидеть! Несмотря на порезы, ясно было, что парень и впрямь красив. Юлька не ошиблась в выборе. Достойную нашла себе пару. Почему-то забывая, что от пары осталась единица и вовсе не та, которую хотелось бы оставить из двух существовавших.

Когда подошла Вероника, молодой человек вздрогнул. Они долго и пристально всматривались друг в друга. Вероника сделала совсем не тот вывод, что остальные: перед ней стоял не жених Юлии, а совсем другой человек. И кто он, девушка поняла спустя несколько секунд, после того как отошла в сторону. Большего шока, чем она, в этот вечер никто не перенес.

ЧАСТЬ I НОСТАЛЬГИЯ ПО ДЕВЯНОСТЫМ

20 мая 1996 года

У Анны Дмитриевны гостила ее подруга Наталья Павловна. Странная женщина, очень простая, похожая на деревенскую молочницу, но о чем бы разговор ни заходил, она умела его поддержать и разбиралась в таких вещах, что часто удивляла собеседников своими познаниями. Ее невзрачная внешность и нелепая одежда очень контрастировали с эрудицией, необычным взглядом на ничего не значащие явления. Близкие Анны Дмитриевны никогда ранее не видели Наталью Павловну и удивлялись, узнавая о том, что гостившая в доме Лапицких женщина — старинная подруга хозяйки.

Режим в имении, установленный Анной Дмитриевной, не менялся много лет. В шесть вечера все семейство собиралось в столовой на обед. По центру стола сидела хозяйка, по обеим сторонам — дочери и кто-то из друзей семьи. Каждый раз это были разные люди. То доктор Введенский, то адвокат Шмелев или следователь Трифонов, то сестра Анны — Нелли Юрьевна и многие другие. В последнюю неделю к привычному составу прибавилась и Наталья Павловна. Никто не знал, как долго она будет гостить в доме, это никого особо и не волновало. Женщина умела оставаться незаметной среди тех, кто в имении чувствовал себя как дома. Когда ей задавали вопросы, она достаточно компетентно на них отвечала. Загадочная дамочка с умными проницательными глазами интересовала только дочерей. Особенно Нику, так как бойкая шестнадцатилетняя девчушка интересовалась всем, что ей было непонятно и казалось таинственным.

Надо сказать, что Анна Дмитриевна держала дочерей в строгости и считала, что современных школьных знаний совершенно недостаточно для отпрысков княжеского рода. Она дополнительно нанимала учителей, как правило, это были профессора старой формации, с глубокими знаниями. И приходилось бедным девочкам помимо уроков проходить заново литературу и историю, учиться рисованию, музыке, танцам. Французский язык считался обязательным. Сестры были похожи друг на друга только внешне и оставались противоположностями по характеру, как плюс и минус в магнитном поле. Юля прекрасно рисовала, а Ника танцевала. Старшая тяготела к истории, а младшая — к литературе. Правда, обе не любили французский. Юля была девушкой доброй и отзывчивой, а Ника скрытной и капризной. Конечно, Нике вроде бы приходилось подчиняться старшей сестре, но на деле все получалось наоборот, Юля ходила на поводу у младшей, стараясь ей уступать и потакать, если речь шла о благих намерениях.

Как-то, гуляя по парку, учитель истории, пожилой сутуловатый профессор, который предпочитал читать девочкам лекции на свежем воздухе, остановился напротив особняка и, взглянув на него, сказал:

— Это чудо архитектуры середины девятнадцатого века тоже хранит в себе тайны истории.

При слове «тайна» мгновенно включалось богатое воображение тогда еще тринадцатилетней Ники.

— Генеалогическое древо своих предков мы знаем наизусть. Скучная придворная знать, служаки их величеств, традиционные приемы, балы, богатые невесты, выбранные родителями, куча детей и карьера при дворе.

Но профессор словно не слышал девочку.

— Замки, дворцы, особняки не могут жить без тайн. Я интересовался у вашей матушки, сохранились ли чертежи дома. Она ответила, что таковых не имел даже ее дед. А значит, они были уничтожены сразу после строительства. Я могу объяснить почему.

— И почему же? — спросила Юля.

— Вспомните те времена, когда строился ваш особняк. Только что прогремели наполеоновские войны. В Европе неспокойно. Народ напуган. Никто не мог дать гарантий долгого мира в России. В случае нового набега неприятеля все мужское население страны обязано было брать в руки оружие и идти в бой. Особенно это касалось дворянского сословия. Но как спасти семьи? Жен, детей и стариков, не способных себя защитить. Все, что можно сделать, так это дать им возможность укрыться от неприятеля. Ничего нового человечество с тех пор не