неприятные звонки раздаются всегда в момент приятных мыслей? Вот уж воистину правы французы, когда говорят: «Если у вас все хорошо, не огорчайтесь — это скоро пройдет».

— Комиссар,— буркнул в трубку Фабиан, продолжая косить глазами на газету. Он никогда не называл свою фамилию — не так много в городе комиссаров, чтобы их всех не знать поименно, тем более тем, кто звонит в полицию.

— Господин комиссар, убийство.

Говорил старший инспектор Бафир, на редкость уравновешенный и невозмутимых! для южанина человек. Но на этот раз в его глуховатом голосе комиссар уловил непривычную напряженность.

Чувство тревоги сменилось чувством досады. Чтоб им всем пусто было! Хороший вечер, интересный матч... Нет, эти мерзавцы выбрали именно сегодня, чтобы кого-то убить! Другого дня не нашли. Просто мерзавцы!

Убийство! Бывали и они в этом городе, но все же редко по сравнению со столицей, например, где им счет потеряли.

— Драка? — вздохнув, спросил комиссар и отбросил газету. «Кончилась спокойная жизнь»,— подумал он с тоской.

— Да нет...— как-то странно тянул старший инспектор. Казалось, он никак не решится все сказать.

— Докладывайте толком! — взорвался комиссар.

— Убит футболист команды «Рапид» Лонг,— уже своим обычным спокойным тоном четко стал докладывать Бафир.— Труп обнаружен на пляже, в пляжной кабинке, около...

— Где? Где вы? — закричал комиссар. Он не прервал старшего инспектора раньше просто потому, что ему не хватало дыхания.

— Я на пляже, около купальни «Цирцея». Мы...

— Еду! — бросил комиссар и, торопливо натянув пиджак, бросился на улицу.

Сидевшие в большой комнате инспектора проводили своего начальника удивленными взглядами.

Комиссар не любил официальных машин. Он пользовался обычно своим собственным «волво», а бензин... вот бензин он, естественно, брал казенный. В конце концов, он же использовал свой «волво» для служебных целей, а не для прогулок с девушками. А если даже и для прогулок, так что? Именно там ему, может быть, приходили самые светлые мысли, помогавшие раскрывать запутанные преступления!

Комиссар Фабиан водил машину давно и делал это всегда осторожно и неторопливо. Но на этот раз он мчался, виляя между другими машинами, заезжая на встречную полосу, не думая о скорости и светофорах. Ему потребовалось едва ли десять минут, чтобы добраться до места.

Убитый сидел в душевом отделении пляжной кабины. Именно сидел, на маленькой скамеечке, прислонившись плечом к плексигласовой перегородке. Не будь он в одежде, можно было бы подумать, что просто распарился человек после купания под горячими струями и отдыхает, притомившись. Или получил солнечный удар. Но сидеть в душе не сняв брюк и рубашки, ботинок и галстучного платка — согласитесь, странно. Это показалось странным и старику смотрителю пляжа, когда он, как обычно, проклиная ревматизм, но радуясь, что еще не выгнали с работы, обходил свой участок, неторопливо заглядывая в задние оконца кабин. Он делал это в соответствии со служебными обязанностями (порой воровато задерживался, обнаружив в душе очередную красотку). Вот и в тот день он медленно свершал свой обычный путь.

И вдруг такое странное зрелище: одетый мужчина заснул в душевой. Может быть, ему плохо? Смотритель зашел в кабинку, потрогал спящего за плечо и с криком выбежал наружу.

Сейчас вокруг зловещей кабины собралась толпа — кто в купальном костюме, а кто и одетый, и полдюжины полицейских лениво оттесняли любопытных, потея в своих черных тяжелых мундирах.

Старший инспектор Бафир времени не терял. Внутри кабины и вокруг уже суетились эксперты-криминалисты, фотографы; растерянная перед таким обилием людей, сидела собака, высунув красный язык и прерывисто дыша. Судебно-медицинский эксперт собирал свой чемоданчик — ому здесь уже нечего было делать.

Комиссар Фабиан, невыносимо скрежеща тормозами, подлетел к самой кабине, выскочил из машины, пушечно хлопнув дверцей, и сразу внес в спорую и тихую работу полицейской бригады шум и волнение.

— Где он? Как же это? Что ж вы? Ну-ка! Как это могло произойти? — кричал он и так смотрел на полицейских, словно это они совершили убийство, а теперь стараются свалить свою вину на других.

— Кто убил? — задал он наконец последний, бесполезный, вопрос.

Старший инспектор Бафир молча пожал плечами. «Кто убил?» Если б знать, не болтались бы здесь по жаре, а ловили убийцу.

Привели старика смотрителя пляжа. Обалдев от допросов, он в десятый раз рассказывал историю обнаружения трупа, каждый раз на свою голову дополняя ее новыми подробностями. То ему показалось, что мелькнула невдалеке какая-то тень, то он припоминал, что в кабинке услышал легкий аромат женских духов, то еще что-то (старик в свободное время зачитывался детективными романами).

Нашлись, разумеется, и в толпе свидетели, что-то видевшие, или предполагавшие, или «подумавшие, что...»

Инспектора, зевая, записывали эти путаные, никому не нужные показания — делали свою рутинную работу.

А пришедший наконец в себя комиссар с тоской смотрел на убитого. Перед ним лежал совсем молодой, а в смертном покое даже юный красавец. Бледное лицо было безмятежно спокойным, и казалось, на пухлых посиневших губах еще играет легкая улыбка. Безукоризненный пробор в черных как смоль волосах оставался ненарушенным. Лонг! Восходящая звезда национального футбола! А кто знает, быть может, со временем и мирового. Как он играл, как играл!

И вот теперь он уже никогда не выйдет под рукоплескания трибун на зеленое поле, не помчится по нему, словно сине-белая молния (синий и белый были цвета «Рапида»), не вобьет своим чудовищной силы ударом мяч в ворота противника так, что весь стадион как один человек поднимется, загрохочет рукоплесканиями, ревом сирен, треском хлопушек, барабанной дробью. Ничего этого не будет... Останется скромный крест над скромной плитой, и через несколько лет никто и не вспомнит, кто здесь покоится — надежда национального футбола.

Комиссар тяжело вздохнул. Украдкой вытер слезу, И вдруг настроение его круто изменилось. Мерзавцы! Негодяи! Кого убили! Нет, он их поймает! Из-под земли достанет! Неужели конкуренты? Неужели стали убивать лучших игроков команды соперника? До чего дошли!

Но соперников у «Рапида» было слишком много: и в первенстве страны, и в розыгрыше Кубка кубков, и Кубка чемпионов...

И все же он найдет убийц.

Теперь комиссар Фабиан был снова деятелен и деловит. Версий много. Например, убийство на почве ревности. Покойный был красив, знаменит, молод, поклонницы просто преследовали его. А у поклонниц могли быть ревнивые поклонники. Или еще: Лонг — это знали все, кто соприкасался с