потайные выходы в окопы, выкопанные вдоль ограды, и, помнится, феноменальная, доведенная до автоматизма боевая готовность личного состава, когда по команде «к бою» спящие пограничники, только всунув ноги в сапоги и накинув на плечи шинель или полушубок, с оружием и боеприпасами за одну минуту занимали свои места в окопах. Одевались уже там, в окопе. По другой команде «В ружье, по коням» последний пограничник, полностью вооруженный и одетый, на оседланном коне выезжал из ворот за четыре минуты.

В наши дни не на всех границах требуется столь высокая боевая готовность, хотя, положим, она нигде не мешает. По своей природе пограничники первыми встречают недругов и последними, когда оно больше не потребуется, отложат оружие. Значит, готовность нужна!

Многое изменилось на заставах, но главные усилия, намеченные еще в те далекие годы, когда не было не только нынешних пограничников, но и их отцов, — сохранились. Как и в прошлом, но на более высоком уровне, в органическом единстве решаются столь знакомые три задачи: надежная охрана границы, совершенствование приемов и методов ее охраны; подготовка профессионально обученного, политически зрелого воина, способного решать боевые задачи одиночного бойца и действительно желающего бороться с врагами родной земли и нашей общественной системы и, что далеко не последнее, — подготовка гражданина великой страны и новой социалистической формации.

Решение этих задач в наши дни и проще, и сложнее. Проще потому, что призванная в пограничные войска молодежь многому обучена в школах, кружках, пионерских отрядах, в комсомоле, а сложнее по той причине, что — скрывать тут нечего — физическое развитие нынешней молодежи нередко опережает ее духовное созревание.

Соседние государства неоднородны, и отношение к нам различное. Но бывает и так, что события дня в пограничной полосе перешагивают за установившиеся отношения, неожиданно вспыхивают непредвиденные осложнения, неимоверно нарастает служебная нагрузка, и после таких дней командиры-пограничники говорят: «Трудно было, очень тяжело. Но люди выдержали, а такие-то — и называют фамилии нескольких — проявили настоящее мужество…»

Может быть, настоящее мужество было проявлено еще раньше, в тот миг, когда офицер, начальник заставы, положим, по отрывочным, далеко не полным тревожным сообщениям, не имея времени для согласования действий со своими начальниками, самостоятельно принял решение, реализовал его и этим принял на себя всю полноту ответственности. Понимал, что в случае успеха скажут:

— Так и должно быть.

И скажут это тоном, не оставляющим сомнения, что все удачное как бы заранее запрограммировано. Но если ошибка вышла, вследствие ли неполноты данных или по другим причинам, не миновать осуждения:

— Ну кто вас гнал? Чего так торопились? Доложили бы, и совет бы дали…

Может, и так случается, но как узнаешь? Офицеры-пограничники молчат. Впрочем, может быть, они на мою догадливость рассчитывают?

Многое изменилось в жизни советских пограничников за прошедшие десятилетия, но по-прежнему она осталась тяжелой, ответственной, по-прежнему сказывается оторванность многих застав от культурных центров и оживленных населенных пунктов. Но все это — только одна сторона пограничной службы. Другая — и главная сторона — это ее героическая романтика и крепкая, поистине пограничная дружба.

Недавно беседовал с бывшим пограничником, старым, как я, многие годы служившим в пограничной охране и после в различных областях народного хозяйства. С какой-то грустью он сказал:

— Многое видывал, хорошего много, но самое лучшее в моей жизни было время моей службы на пограничной заставе.

Я согласен с ним — это было самое лучшее.