ты здесь делаешь? Ты же хотела пройтись по магазинам?— Ну, ты же знаешь, как я не люблю магазины! Я подумала, что лучше я присмотрю что-нибудь интересное, этническое в Литл Индии, чем буду толкаться с Марусей среди оголтелых шопоголиков на Орчард Роуд.Еве всегда удавалось успокоить его, после таких объяснений ее действия оказывались правильными и логичными, а его опасения — лишними и беспочвенными. Но сейчас, вроде бы получив простые и убедительные ответы, до возвращения в отель Гумилев так и не смог избавиться от гложущего душу непонятного беспокойства.Пока Ева поднималась в номер, Андрей с Марусей устроились в лобби гостиницы. Гумилев медленно пил горький кофе, воспроизводя в голове события двух последних дней. Его дочка с раскраской и фломастерами устроилась за столиком, пышно декорированном икебаной из живых цветов, сухих веток и разноцветных стеклянных шариков.— Папа, посмотри!Андрей чуть не выронил чашку. Маруся приставила к своим глазам зеленую и синюю стекляшку и радостно улыбалась.— У меня разноцветные глаза! Как у того дяди.Перед Андреем снова встала картина, как незнакомый человек уводит его дочь. Гумилев постарался не заразить Марусю своим страхом.— Как у дяди в розовой рубашке? — улыбаясь через силу, спросил он.— Да! У него еще была такая железная… — Маруся с трудом подбирала слова, — штука… с лапками!Андрей вспомнил железного паука в руке индуса.— Паук?— Нет, не паук.— Но у паука много лапок.— Ну нет, как ты не понимаешь! — когда Маруся не могла объяснить, чего хочет, сразу начинала капризничать.— Вот такая, длинная! — девочка схватила свою раскраску и изобразила в ней извилистого червяка с тремя парами лап.— Ящерица? — удивился Андрей. — Но я вчера видел паука.— Точно, ящерка! Вчера был паук. А сегодня — ящерка!Гумилев почувствовал, что не хочет больше ничего слышать, но понимал: надо задать следующий вопрос.— Вы сегодня снова видели этого человека?— Ну да! Он подарил эту ящерку маме.Вдруг радостная улыбка на лице Маруси погасла — будто мышка юркнула в норку. Девочка что-то вспомнила, стала серьезной и добавила:— Только это наша тайна! Мама сказала, что это такая игра, я не должна была говорить.