- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (45) »
Лондоне, приведу на спектакль вас, и он удивился, что я знаком со столь важной персоной.
— Представляю себе его разочарование. Полицейский вместо прелестной девушки. Надо думать, Феликс Гарденер не только великолепный актер, но и человек, в полной мере наделенный здравым смыслом. Я предвкушаю знакомство с ним. И пьеса наверняка мне понравится — обожаю закрученные сюжеты!
— Э, вот уж не думаю! Будто мало вам таких историй на службе!
— А что, зрители до последней минуты ломают голову над тем, кто же убийца?
— Вот именно. То-то будет конфуз, инспектор, если и вы не отгадаете!
— Вам не удастся позлорадствовать. Я подкуплю старика-вахтера и все у него выведаю. А вот и он.
В конце коридора появился Блэйр:
— Прошу вас, господа!
Найджел и Аллейн вошли в театр «Единорог» через служебный вход. Старшему инспектору в тот миг было невдомек, что здесь его ждет одно из самых сложных дел за всю карьеру сыщика.
Они сразу же окунулись в удивительный мир кулис, в атмосферу, царящую за сценой перед началом спектакля. Из зрительного зала долетал взволнованный гул аудитории, милая уху какофония настраиваемых скрипок в оркестровой яме. На противоположном краю сцены мужчина в спортивной рубашке, задрав голову, смотрел на колосники. — Что там у тебя с синим цветом? — крикнул он, но ковры и мебель приглушили его голос. Щелкнул выключатель и сцену залил яркий свет. Над головой Найджела возникли чьи-то ноги в теннисных туфлях. Он поднял глаза и увидел мостки, а на них — двух электриков у пульта. Блэйр провел посетителей в другой, хорошо освещенный коридор. Вдоль него по левую руку шли двери гримерных комнат, первая была помечена полустертой звездой. Из-за всех дверей доносились голоса — уютный домашний гул. В помещении было душновато. Человек с озабоченным выражением лица промчался мимо Найджела и Аллейна и скрылся за поворотом — коридор в этом месте резко поворачивал. — Джордж Симпсон, помреж, — шепнул Найджел с многозначительной миной. Блэйр постучал во вторую дверь слева. После короткой паузы послышался сладкозвучный баритон: — Да-да, кто там? Блэйр приоткрыл дверь на два дюйма: — Ваши гости, мистер Гарденер. — Кто? Ах, да. Сию минуту. — И обращаясь к кому-то в гримерной, тот же голос произнес: — Я целиком согласен с вами, старина, но что тут поделаешь! Нет, нет, останьтесь. — Скрипнул стул и дверь распахнулась. — Входите, прошу, вас, — проворковал Феликс Гарденер. Инспектор Аллейн, переступив порог, впервые в жизни оказался в артистической уборной. Хозяин крепко пожал ему руку. — Я счастлив вас видеть, — приветствовал он Аллейна. — Прошу вас, садитесь. Ах, да — позвольте вам представить мистера Барклея Крэммера. Крэммер, знакомьтесь, это мистер Аллейн. Батгейта вы знаете. — Садитесь, прошу вас, надеюсь, места всем хватит! — сказал Гарденер, вновь усевшись за гримерный столик. Аллейн и Найджел опустились в кресла. ...В комнате, залитой ярким светом, было невыносимо жарко. Над гримерным столиком пылал газовый рожок в стеклянном кубе. Все пространство перед зеркалом было заставлено банками с гримом. Тут же лежали револьвер и курительная трубка. Еще одно большущее зеркало висело справа над умывальником. Слева, за портьерой был оборудован гардероб. Из гримерной «звезды», помещавшейся за тонкой перегородкой, доносились женские голоса. — Замечательно, Найджел, что вы с инспектором смогли прийти, — продолжал Гарденер. — Журналистов чертовски трудно залучить, вы явно прячетесь от меня в последнее время. — С равным основанием мы можем сказать то же об актерах, — парировал шутливый наскок Найджел. — Но самые неуловимые — полицейские, они буквально выскальзывают из рук. То, что Аллейн сегодня здесь, это невероятное событие. А все — моя заслуга! — Верно, верно, — согласился Гарденер, пудрясь перед зеркалом. — Потому я сегодня и волнуюсь. Знаете ли вы, дорогой Барклей, что мистер Аллейн — крупная шишка в уголовном розыске? — В самом деле? — низко протрубил Барклей Крэммер в тон Гарденеру и после недолгого колебания продолжил с мрачноватым юмором. — Мне в таком случае должно быть страшно вдвойне — ведь я по пьесе злодей. Впрочем, ничтожный, малюсенький злодей, — добавил он с неподдельной досадой. — Только не говорите, что вы и есть убийца, — взмолился Аллейн. — Иначе лишите меня удовольствия. — До убийцы мне далеко, — вздохнул Барклей Крэммер. — Крошечная роль, требующая, однако, по выражению режиссера, «филигранного мастерства». Увы, он сильно преувеличивает, дабы подсластить пилюлю. В коридоре раздался зычный голос: — Полчаса до начала. Пожалуйста, приготовьтесь! — Мне пора, — снова тяжко вздохнул Крэммер. — Еще не гримировался, а ведь я занят в первой картине этой скверной пьески. Увы!.. Он эффектно поднялся и величаво зашагал к двери. — Бедняга Барклей нынче сильно не в духе, — понизив голос, объяснил Гарденер. — Он должен был играть Бобра, но в последний момент роль отдали Артуру Сюрбонадье. Поверьте, для актера это — страшный удар. — Он лучезарно улыбнулся. — Нашему брату живется несладко, Найджел. — Да и сами вы тоже не сахар, — пошутил газетчик. — Пожалуй. Актеры как дети, капризны и задиристы. Словом, все, что о них говорят обыватели, правда. Тут в дверь негромко постучали, в щель просунулось одутловатое лицо, увенчанное клетчатой кепкой, и краешек шейного платка в красный горошек. Повеяло запахом спиртного, которые не могла перебить мятная лепешка. — Привет, Артур, входите! — любезно, но без всякого энтузиазма пригласил Гарденер. — Простите великодушно, старина, — елейно изрекла голова. — Думал, вы один. Если б знал, что у вас гости, ни за что не посмел бы побеспокоить. — Ерунда! Входите же поскорей, а то сквозняк. — Нет уж, в другой раз, у меня к вам ничего важного, сущая пустяковина. Лицо исчезло, дверь мягко притворили снаружи. — Это Артур Сюрбонадье, — пояснил Гарденер, обращаясь к Аллейну. — Он отобрал роль у Крэммера и злится на меня за то, что я якобы отобрал роль у него. В результате Крэммер возненавидел Артура, а Артур — меня. Теперь, надеюсь, вам ясно, что я имел в виду, говоря об актерах. — О! — воскликнул Найджел со свойственной молодости глубиной суждений. — Зависть. — А кого ненавидите вы? — шутливо спросил Аллейн. — Я? — переспросил Гарденер. — Видите ли, очутившись волею судеб на самой верхушке этого своеобразного древа, я могу себе позволить быть милостивым к остальным, но рано или поздно наверняка стану таким же, как все. — Как по-твоему, Сюрбонадье — хороший актер? — спросил Найджел. Гарденер пожал плечами. — Он
Они сразу же окунулись в удивительный мир кулис, в атмосферу, царящую за сценой перед началом спектакля. Из зрительного зала долетал взволнованный гул аудитории, милая уху какофония настраиваемых скрипок в оркестровой яме. На противоположном краю сцены мужчина в спортивной рубашке, задрав голову, смотрел на колосники. — Что там у тебя с синим цветом? — крикнул он, но ковры и мебель приглушили его голос. Щелкнул выключатель и сцену залил яркий свет. Над головой Найджела возникли чьи-то ноги в теннисных туфлях. Он поднял глаза и увидел мостки, а на них — двух электриков у пульта. Блэйр провел посетителей в другой, хорошо освещенный коридор. Вдоль него по левую руку шли двери гримерных комнат, первая была помечена полустертой звездой. Из-за всех дверей доносились голоса — уютный домашний гул. В помещении было душновато. Человек с озабоченным выражением лица промчался мимо Найджела и Аллейна и скрылся за поворотом — коридор в этом месте резко поворачивал. — Джордж Симпсон, помреж, — шепнул Найджел с многозначительной миной. Блэйр постучал во вторую дверь слева. После короткой паузы послышался сладкозвучный баритон: — Да-да, кто там? Блэйр приоткрыл дверь на два дюйма: — Ваши гости, мистер Гарденер. — Кто? Ах, да. Сию минуту. — И обращаясь к кому-то в гримерной, тот же голос произнес: — Я целиком согласен с вами, старина, но что тут поделаешь! Нет, нет, останьтесь. — Скрипнул стул и дверь распахнулась. — Входите, прошу, вас, — проворковал Феликс Гарденер. Инспектор Аллейн, переступив порог, впервые в жизни оказался в артистической уборной. Хозяин крепко пожал ему руку. — Я счастлив вас видеть, — приветствовал он Аллейна. — Прошу вас, садитесь. Ах, да — позвольте вам представить мистера Барклея Крэммера. Крэммер, знакомьтесь, это мистер Аллейн. Батгейта вы знаете. — Садитесь, прошу вас, надеюсь, места всем хватит! — сказал Гарденер, вновь усевшись за гримерный столик. Аллейн и Найджел опустились в кресла. ...В комнате, залитой ярким светом, было невыносимо жарко. Над гримерным столиком пылал газовый рожок в стеклянном кубе. Все пространство перед зеркалом было заставлено банками с гримом. Тут же лежали револьвер и курительная трубка. Еще одно большущее зеркало висело справа над умывальником. Слева, за портьерой был оборудован гардероб. Из гримерной «звезды», помещавшейся за тонкой перегородкой, доносились женские голоса. — Замечательно, Найджел, что вы с инспектором смогли прийти, — продолжал Гарденер. — Журналистов чертовски трудно залучить, вы явно прячетесь от меня в последнее время. — С равным основанием мы можем сказать то же об актерах, — парировал шутливый наскок Найджел. — Но самые неуловимые — полицейские, они буквально выскальзывают из рук. То, что Аллейн сегодня здесь, это невероятное событие. А все — моя заслуга! — Верно, верно, — согласился Гарденер, пудрясь перед зеркалом. — Потому я сегодня и волнуюсь. Знаете ли вы, дорогой Барклей, что мистер Аллейн — крупная шишка в уголовном розыске? — В самом деле? — низко протрубил Барклей Крэммер в тон Гарденеру и после недолгого колебания продолжил с мрачноватым юмором. — Мне в таком случае должно быть страшно вдвойне — ведь я по пьесе злодей. Впрочем, ничтожный, малюсенький злодей, — добавил он с неподдельной досадой. — Только не говорите, что вы и есть убийца, — взмолился Аллейн. — Иначе лишите меня удовольствия. — До убийцы мне далеко, — вздохнул Барклей Крэммер. — Крошечная роль, требующая, однако, по выражению режиссера, «филигранного мастерства». Увы, он сильно преувеличивает, дабы подсластить пилюлю. В коридоре раздался зычный голос: — Полчаса до начала. Пожалуйста, приготовьтесь! — Мне пора, — снова тяжко вздохнул Крэммер. — Еще не гримировался, а ведь я занят в первой картине этой скверной пьески. Увы!.. Он эффектно поднялся и величаво зашагал к двери. — Бедняга Барклей нынче сильно не в духе, — понизив голос, объяснил Гарденер. — Он должен был играть Бобра, но в последний момент роль отдали Артуру Сюрбонадье. Поверьте, для актера это — страшный удар. — Он лучезарно улыбнулся. — Нашему брату живется несладко, Найджел. — Да и сами вы тоже не сахар, — пошутил газетчик. — Пожалуй. Актеры как дети, капризны и задиристы. Словом, все, что о них говорят обыватели, правда. Тут в дверь негромко постучали, в щель просунулось одутловатое лицо, увенчанное клетчатой кепкой, и краешек шейного платка в красный горошек. Повеяло запахом спиртного, которые не могла перебить мятная лепешка. — Привет, Артур, входите! — любезно, но без всякого энтузиазма пригласил Гарденер. — Простите великодушно, старина, — елейно изрекла голова. — Думал, вы один. Если б знал, что у вас гости, ни за что не посмел бы побеспокоить. — Ерунда! Входите же поскорей, а то сквозняк. — Нет уж, в другой раз, у меня к вам ничего важного, сущая пустяковина. Лицо исчезло, дверь мягко притворили снаружи. — Это Артур Сюрбонадье, — пояснил Гарденер, обращаясь к Аллейну. — Он отобрал роль у Крэммера и злится на меня за то, что я якобы отобрал роль у него. В результате Крэммер возненавидел Артура, а Артур — меня. Теперь, надеюсь, вам ясно, что я имел в виду, говоря об актерах. — О! — воскликнул Найджел со свойственной молодости глубиной суждений. — Зависть. — А кого ненавидите вы? — шутливо спросил Аллейн. — Я? — переспросил Гарденер. — Видите ли, очутившись волею судеб на самой верхушке этого своеобразного древа, я могу себе позволить быть милостивым к остальным, но рано или поздно наверняка стану таким же, как все. — Как по-твоему, Сюрбонадье — хороший актер? — спросил Найджел. Гарденер пожал плечами. — Он
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (45) »