кровожадными глазищами. Без синего же стекла веки мистера Кобермана были плотно смежены.

А вот туловище мистера Кобермана…

Его ночная сорочка растворилась. Тут все дело было в синем стекле. Или, может, в самой одежде, или в том, что она была надета на мистера Кобермана. Дуглас вскрикнул.

Сквозь стенки желудка мистера Кобермана было видно, что там у него внутри!

Внутри он был весь сплошной. Или почти весь, потому что, приглядевшись, можно было разобрать очертания каких-то странных фигур.

Ошеломленный, Дуглас простоял в раздумье минут пять, на ум пришли синие, красные, желтые миры, которые, существовали бок о бок, подобно разноцветным стеклам, окаймлявшим большое белое прозрачное стекло на лестничной площадке. Цветные стекла, бок о бок, разные миры. Так вот почему он разбил окно.

— Мистер Коберман, просыпайтесь!

Молчание.

— Мистер Коберман, где вы работаете по ночам? Мистер Коберман, где вы работаете?

Потянуло легким ветерком, затрепетала синяя занавеска.

— В красном мире? Может, в зеленом или в желтом, а, мистер Коберман?

Все было подернуто синей стеклянной тишиной.

— Я сейчас, — сказал Дуглас.

Он спустился на кухню, вытянул большой скрипучий ящик стола и достал самый большой и самый острый нож.

Сжимая его в руке, Дуглас прокрался в прихожую, снова поднялся на второй этаж, тихонечко открыл дверь в комнату мистера Кобермана, вошел и прикрыл ее за собой.

Бабушка была занята тем, что пробовала пальцем корочку пирога, когда Дуглас вошел на кухню и положил на стол нечто.

— Бабуль, это что?

Она посмотрела поверх очков.

— Не знаю.

Нечто было квадратное, вроде коробки, и упругое. Ярко-оранжевого цвета. Из него торчали четыре трубки квадратного сечения. От него шел странный запах.

— Ты когда-нибудь видела такую штуковину, ба?

— Нет.

— Так я и думал.

Дуглас оставил предмет на столе и вышел из кухни. Через пять минут он вернулся и принес еще что-то.

— Ну, а вот это?

И положил на стол ярко-розового цвета цепь с лиловым треугольником на конце.

— Не мешай, — отмахнулась бабушка, — цепь как цепь.

Когда он пришел в третий раз, у него были заняты обе руки. Кольцо, квадратик, треугольник, пирамида, прямоугольник и много-много еще всякой всячины. И все гибкое, эластичное, словно из студня.

— Это еще не все, — сообщил Дуглас, складывая предметы на стол. — Там, где я взял эти, их еще полным-полно.

— Ну, хорошо, хорошо, — сказала бабушка, давая понять, что ей не до него.

— А ты была неправа, бабушка.

— Насчет чего?

— А насчет того, что все люди изнутри одинаковые.

— Порешь тут всякую чепуху.

— Где моя копилка?

— На камине, там, где ты ее оставил.

— Спасибо, — сказал Дуглас и потопал в гостиную за копилкой.

В пять из редакции вернулся дедушка.

— Деда, давай поднимемся наверх.

— Давай. А что там такое?

— Хочу тебе кое-что показать, не очень приятное, но будет интересно.

Дед усмехнулся и последовал за внуком в комнату мистера Кобермана.

— Бабушке говорить не надо, ей не понравится, — предупредил Дуглас.

И распахнул дверь.

— Смотри.

У деда отвисла челюсть.

Последующие несколько часов Дуглас запомнил на всю жизнь. Над обнаженным телом мистера Кобермана склонился судебный врач с ассистентами. Внизу бабушка все спрашивала кого-то:

— Что же там происходит, наверху?

Дедушка качал головой и говорил уже который раз:

— Я увезу Дугласа в долгое путешествие, лишь бы он позабыл эту отвратительную историю. Какая мерзость!

— Почему мерзость? Что в этом мерзкого? Мне совсем не страшно, — недоумевал Дуглас.

Судебный врач поежился и сообщил:

— Коберман мертв.

С ассистента градом лил пот.

— Вы видели все эти штуковины в кастрюлях с водой и завернутые в бумагу?

— Да, видел. Это ужас, ужас!

Патологоанатом снова склонился над телом мистера Кобермана.

— Ребята, обо всем этом лучше помалкивать. Это не убийство. Мальчишка совершил благодеяние. Одному богу известно, чем бы это могло обернуться, если бы не он.

— Что же такое этот Коберман? Вампир? Монстр?

— Может быть. Не знаю. Нечто… нечеловекоподобное.

Доктор скользнул пальцами по шву.

Дуглас гордился своей работой. Ему пришлось здорово потрудиться. Он внимательно наблюдал за бабушкой и запоминал. Иголка с ниткой и все такое. Короче, Дуглас обработал Кобермана под стать тем несчастным цыплятам, которых потрошила бабушка. Чистая была работа.

— Я слышал, мальчик говорил, что Коберман был жив и после того, как из него было выпотрошено все это. — Доктор кивнул в сторону треугольничков и пирамидок, плававших в кастрюлях. — Был жив, подумать только!

— В самом деле?

— Да.

— От чего же тогда он отдал концы?

Доктор вытянул из шва несколько ниточек.

— Вот от чего… — сказал он.

Под солнцем холодно блеснуло наполовину обнажившееся сокровище: шесть долларов и шестьдесят центов серебром, покоившихся в груди мистера Кобермана.

— Сдается мне, что Дуглас очень разумно поместил свой капитал, — сказал доктор, поспешно зашивая обратно «начинку».