гебитскомиссариате Луцка работала уборщицей пожилая женщина Анна Алексеевна Остаплюк, связанная с организацией. Не раз она после окончания рабочего дня, когда служащие расходились по домам, впускала через окно Олега Чаповского. Олег умело открывал стол гебитскомиссара и ставил на нужный документ настоящую печать. Так продолжалось, пока он не убедился, что его поддельные печати уже не отличаются от подлинных.

Служба Савельевой в банке, куда ей пришлось вернуться по мобилизационной повестке фашистских властей, оказалась для нас исключительно ценной. По роду своей деятельности Паша имела дело с представителями множества фашистских учреждений, слушала их разговоры между собой, наконец, для внимательного человека финансовая документация и сама по себе могла рассказать о многом. Она и рассказывала.

Несколько раз Виктору Измайлову удалось побывать у нас в отряде, куда он приносил собранную информацию и где, в свою очередь, получал инструкции. Но обычно добытые данные связной из города доставлял на «маяк» — пост нашего отряда под Луцком, где постоянно дежурили партизаны.

Текли боевые будни, суровые будни партизанской жизни лицом к лицу с опасностью…

Первым погиб Николай Громов. Произошло это так. Немцы создали в Луцке еврейское гетто. Громову стало известно, что в ближайшее время всех его обитателей расстреляют. Тогда он пробрался в гетто и предпринял героическую попытку поднять там вооруженное восстание. Увы, восстание потерпело неудачу, а его организатор был схвачен гестапо. На следствии Громов держался с потрясающей выдержкой. Ни пытки, ни посулы не смогли сломить его волю. Николай молчал, а если и раскрывал рот, то чтобы высказать следователю такое, от чего гестаповцы заходились в ярости.

В конце концов Громова, как особо важного преступника, перевели в Ровно. Здесь 8 марта 1943 года несгибаемый патриот поднял восстание заключенных в тюрьме. Несколько тюремщиков были убиты. При этой невероятно дерзкой попытке вырваться на свободу Николай погиб.

Счастливая случайность спасла от провала Виктора Измайлова. Шла обычная, весьма частая в то время облава. Гитлеровцы нагрянули на квартиру Измайловых как раз тогда, когда Виктор составлял список надежных людей, которых следовало привлечь к подпольной работе. Солдаты ввалились в квартиру столь неожиданно, что список уничтожить не удалось: Виктор выронил его из рук. Это означало конец. И не только Виктора, но и нескольких десятков патриотов, еще даже не успевших вступить в борьбу с врагом.

Высокий немецкий офицер-переводчик, первым вошедший в комнату, сразу увидел на полу белый листок бумаги. Раньше чем Виктор успел шелохнуться, сапог офицера стремительно придавил список. Измайлов в отчаянии покачнулся… А в следующую секунду произошло нечто совершенно непонятное и даже загадочное. Ловко шаркнув подошвой, офицер молниеносно… затолкал листок под диван.

Проверив документы присутствующих, не увидев ничего подозрительного, гитлеровцы ушли. Выходя из комнаты, высокий офицер на секунду обернулся. Виктору показалось, что в его взгляде мелькнула укоризна…

Кто был этот человек? Немецкий антифашист-подпольщик? Соратник по «невидимому фронту»? Не берусь утверждать.

…А через некоторое время Виктору самому пришлось отводить смертельную опасность, нависшую над подпольем. Произошло это при следующих обстоятельствах.

С некоторых пор Паша почувствовала, что за ней следят. Сначала это было просто смутное ощущение опасности, какое-то подсознательное беспокойство, которое охватывало ее каждый раз, как только она выходила на улицу.

Потом это чувство конкретизировалось и обрело вполне зримые черты в образе малоприметного молодого парня, тщательно отворачивающего свое лицо, когда он, несмотря на все уловки, все же попадался на глаза девушке.

Паша немедленно сообщила о своих подозрениях Измайлову. Встревоженный командир поручил надежным людям, имевшим соответствующие связи, проверить личность навязчивого преследователя. Савельевой же было предписано до поры до времени ни с кем не встречаться.

Проверка подтвердила самые наихудшие опасения: парень оказался агентом гестапо, известным под кличкой «Сычик». Он пользовался репутацией упорного, настойчивого и смелого сыщика с хорошим «нюхом». То, что он «зацепил» Пашу, подтверждало, к сожалению, его репутацию.

Но выяснилось и другое. Агенты гестапо, завербованные гитлеровцами из числа предателей Родины, получали свои позорные сребреники «за голову». Между ними велась скрытная, но жестокая своего рода конкурентная борьба. Поэтому агент, напавший на след, обычно не сообщал о своей удаче начальству, пока не выслеживал все нити.

Отсюда следовало, что в гестапо, возможно, пока еще ничего о группе не знают. Значит, если убрать Сычика, подполье будет спасено. Но как? Пристрелить — проще простого. Но это наверняка приведет к следствию. А в гестапо работали отнюдь не дилетанты. Убрать нужно было незаметно, не вызывая никакого подозрения, что совершен акт справедливого возмездия над предателем.

Осуществить деликатную операцию взялся сам Виктор Измайлов.

В ближайший воскресный день Паша Савельева, позавтракав, весело напевая какую-то легкомысленную песенку, направилась в сторону городского пляжа. В правой руке она несла большую соломенную сумку, из которой выглядывал конец лохматого пестрого полотенца. Пройдя шагов сто, она достала из сумки пудреницу, раскрыла ее и мимоходом подправила помадой рисунок губ.

Так и есть! В зеркальце мелькнула знакомая фигура. Сычик!

«Следи, следи, — подумала девушка, — проверим-ка сегодня, как ты умеешь плавать…»

На берегу Стыри Паша выбрала местечко поуютнее, разделась и улеглась на песке.

Паша лежала на животе, подложив скрещенные руки на подбородок, голову прикрыла от солнца легкой кисейной косынкой.

Девушек в такой позе, с такими же косынками, с таким же кусочком бумаги, приклеенным на вздернутый носик, можно видеть в любой день на любом пляже мира.

Никто не обратил на девушку внимания. Не покосился в ее сторону и красивый, атлетического сложения молодой человек лет двадцати пяти, с крутыми завитками темных кудрей, спадающих на высокий лоб. Молодой человек сидел на песке метрах в тридцати от Паши и предавался традиционному пляжному занятию: жонглировал, и довольно ловко, двумя камешками.

На пляже, несмотря на отличную погоду, загорало всего несколько человек: в оккупированном Луцке людям было не до воскресного отдыха.

Прошло полчаса. На берегу появился еще один купальщик в синих плавках, неся в руках охапку одежды. Со скучающим видом он шагал по