в машину и не уехал сразу, а ходил и ждал. И, похоже, дождался. Кого - понятно. Когда следственная группа пообщалась с оставшимися сотрудниками и получила нужные показания, она прямиком направилась на квартиру бывшего боксера. Он безмятежно спал, но был довольно-таки бесцеремонно разбужен. Наверное, трудно ему было сообразить, зачем эти люди ворвались в квартиру и разбудили его. Еще труднее было объяснить, почему на подошвах его кроссовок наличествуют следы не только заметной "Кровавой Мэри", но и кровь Люсина. Он угрожал, да, но не убивал, а просто сел в машину и поехал домой. Правда, не помнил, как сел и как поехал. И вообще, не помнит, как вышел из редакционного кафе. Как поехал дальше, и как сел в другом смысле этого слова, он, я думаю, запомнит на всю жизнь. Честно говоря, мне было жаль мужика. Просыпаться с жуткого похмелья, видеть перед собой суровые лица автоматчиков и наглых следователей, а потом ехать в СИЗО - такого и врагу не пожелаешь. Ну что тут скажешь? Не надо было убивать Люсина, а если не убивал - не надо было кричать, что убьет. И пить не надо было. Во всяком случае, так много. Убивать, оно конечно, нехорошо, а вот кричать, мол, убью, задушу, изничтожу падлу - после того, как тебя крупно "кинули", а потом напиваться - как же без этого у нас в России? И вот, к чему это привело. Улики налицо, доказательства весомые, виновность Хованцева следствием доказана полностью. Дело передано в суд, и бывший боксер сидит в Бутырке, ожидая своей очереди на вынесение сурового приговора. Ну а при чем тут отставной офицер ФСБ Андрей Корнилов, который только недавно, благодаря своей бывшей возлюбленной, опять стал частным сыщиком, то есть, я? Да при том, черт возьми, что!.. Ладно, расскажу все, как было.

Вечером приехал мой друг, майор ФСБ Гена Басинский. Когда-то мы работали вместе, а потом я ушел, как говорится, на "вольные хлеба", надеясь заработать много денег для красавицы Наташи, которая все-таки вышла замуж за богатого "папика". Денег я заработал немного, а потом разорился и влип в такую ситуацию, что вынужден был обратиться к Гене за помощью. Он выручил, я опять стал частным сыщиком и, конечно же, не мог отказать Гене, когда он позвонил и сказал, что надо бы встретиться, есть дело. Хотя и догадывался, что пользы мне от его дела будет мало, а вреда - много. Поначалу разговор был вполне приличный, можно даже сказать - семейный. Дело в том, что у меня с некоторых пор жил в клетке крысенок Борька, которого я весной избавил от смерти у стены нашего дома. Он оказался таким умницей, что вскоре я стал считать его своим маленьким другом. Басинский знал об этом, иронизировал, он терпеть не мог крыс, но после окончания того сложного дела, где я чуть было не погиб, все же пришел ко мне в гости с женой и дочкой. Мой Борька очаровал гостей настолько, что шестилетняя дочка Басинского не выпускала из рук серенького проказника и кормила его из губ, а жена, прежде падавшая в обморок при виде мышей, даже несколько раз погладила его блестящую шерстку (я перед их визитом вымыл Борьку абрикосовым шампунем). После этого Гена вынужден был купить дочери на Птичьем рынке крысенка, девочку, назвали ее Крыстиной, и мы договорились дружить семьями. Потому-то и был наш разговор поначалу почти семейным, но Басинский не хотел дружить.

- Нет, и не надейся,- сказал Гена.- Не дам.

- Но почему?- возразил я.- Мы ведь договаривались дружить семьями.

- Да потому, что твой Борька такой же, как и ты - бабник. Он позабавится с моей малышкой, а мне что потом делать? Раздавать крысят всем желающим? Как ты думаешь, много их найдется? Или топить крысят? Я не злодей. Нет, и не мечтай. Честно говоря, мне было приятно слышать такую заботу о крысе. Вот как меняется человек! Прежде, когда я рассказывал о моем Борьке, он лишь брезгливо хмыкал, а появилась своя Крыстина в доме, так сразу - не дам! Эгоист какой!

- Да может, они просто пообщаются,- сказал я.- Мой Борька и твоя Крыстина.

- Нет. Твой Борька и так испоганил мне жизнь. Вот уж не думал, что жена потребует купить крысу! Но ведь он же, негодник, всех очаровал! Теперь - нате вам, Крыстина!

- Она тебе мешает? Мне Борька только помогает.

- Мешает? Да она мне... форменные брюки прогрызла! Дочка принесла ее в гостиную вечером, пусть побегает. Ну, пусть, я не возражаю, смотрю телевизор. А на кресле мои брюки висят, жена погладила. Дочка пошла на кухню, а эта Крыстина забралась в штанину, я-то видел. Ну-ну, думаю, выше спинки кресла не пролезешь, посмотрим, как спускаться будешь. А тут по телевизору что-то интересное сообщили, я увлекся, потом глядь - а из брюк торчит ее голова! Не стала спускаться по штанине, а прогрызла дырку на заднице!

- Правильно,- сказал я.- Зачем спускаться, если можно дырку прогрызть и вылезть? Умная девушка.

- А брюки-то испорчены,- с сожалением вздохнул Гена.- Я, конечно, заорал на нее, тут прибежали жена и дочка, и, как думаешь, что сказали?

- Что ты сам виноват,- предположил я.

- Именно так. Но самое интересное, что Крыстина эта, чертовка, прибежала ко мне, уткнулась в ладонь и стала облизывать мой палец, такая пай-девочка, мол, прости, я не специально. Ты представляешь, Андрюха? Нет, есть что-то в них такое, чего нет ни у собак, ни у кошек. Интеллект.

- Ты это мне рассказываешь?

- Кому ж еще такое можно рассказать? На службе мужики засмеют. Знаешь, после этого, как только дочка выпустит из клетки, она сразу ко мне. Прямо, как собачонка, так и вертится вокруг, да норовит на колени забраться. Ну просто фантастика. А дочка так вообще души в ней не чает. Да и жена тоже.

- А ведь говорил - свихнулся Корнилов на почве неразделенной любви, стал крыс разводить!

- Ладно, я был неправ. Крыстина сразу несколько проблем решила. Дочка собаку хотела, но с ней же гулять надо! А с Крыстиной никаких проблем, выпустили из клетки, и пусть бегает. И - не гадит, не кусается, действительно, дружелюбная, общительная зверушка, мягкая, пушистая, мы ее моем, плавает отлично в ванной. Так что, спасибо, Андрюха.

- Пожалуйста. Ну вот и давай познакомим Борьку с твоей Крыстиной.

- И не надейся. Крысю я твоему охламону не дам.

- Нахал ты, Гена,- сказал я.- Собственник чертов. Ну ладно, мы и без твоей Крыстины обойдемся. Мы допили бутылку, которую принес Гена, я достал из бара вторую. Закусывали солеными огурцами и ананасами в сиропе. Я мог себе позволить ананасы в сиропе после того, как согласился взять у Наташи деньги за избавление от гибели.

- А я вообще-то к тебе по делу,- сказал Гена, махнув очередную рюмашку.- И по серьезному. Я тоже выпил, закусил кусочком ананаса и наполнил рюмки по-новой.

- Понял уже. Ну давай, докладывай.

- Для начала напомню, что ты мне должен,- заявил Гена.

- А я думал, мы квиты.

- Все-таки, должен. Если б не я,