Брендон Сандерсон «Душа императора»

Перевод с английского: SchwammKopf, Maryiv1205, Inferno89, Nasia, Lycoris, notabenoid.com, 2013–2014.

Вычитка и редактура: Rediens, SchwammKopf , Plevasik, Quilstin, Alesyasparrow, Theotormoon, Zhuzh.

Для booktran.ru, 2014.

Введение от автора

Я чрезвычайно горд этой новеллой.

Полагаю, на сегодняшний день это моё лучшее произведение в жанре рассказов и повестей, а также одна из лучших работ среди написанного мною.

Книга читается скорее как повесть, чем как большой рассказ, и в ней отражается всё то, что обычно содержится в моих многостраничных произведениях, — великолепный магический мир и сложные персонажи.

Так о чём же «Душа императора»?

Действие происходит в том же мире, что и роман «Город богов» из цикла «Элантрис», но немного в другом регионе. Книги практически не связаны.

Не обязательно читать сначала «Город богов», можно сразу браться за данную книгу. (С другой стороны, если вам знакомо содержание романа, то вы наверняка заметите некоторые забавные связи между магическими мирами.) «Душа императора» — история о девушке по имени Шай, воровке и Воссоздателе. Она умеет переделывать прошлое вещей, тем самым меняя их настоящее.

Мы встречаем её в тюрьме в ожидании казни. Однако вместо того, чтобы казнить, ей делают предложение… На императора было совершенно покушение, во время которого его сильно ранили в голову, от чего он стал умственно недееспособным. Его приближённые скрыли это от всех и предложили Шай в обмен на её жизнь создать копию души императора, надеясь преподнести миру всё так, как будто нападения не было.

Я никогда не любил придумывать аннотации для своих книг. Мне больше нравится, когда они как отдельные произведения, вплетены в общий текст повествования. Поэтому на этом месте описание я заканчиваю, и лишь отмечу, что мне очень нравится данная история. Это, пожалуй, одно из моих лучших произведений.

Если вам понравились мои предыдущие работы, надеюсь, вы сможете полюбить и эту повесть.

Пролог

Гаотона осторожно, будто изучая, провёл пальцами по толстому холсту. Картина была просто великолепна, наверное, в числе лучших работ из того, что он когда-либо видел; утончённое произведение искусства. Но, увы, подделка.

— Как же она опасна… очень опасна, — прошипел кто-то за спиной. — А её ремесло — сплошное кощунство и колдовство.

Гаотона слегка наклонил полотнище для лучшей видимости, чтобы падал свет очага, и прищурился.

Гаотона теперь стар, и его зрение уже не то, что было в молодости.

«Точность мазков, подбор красок, густота масла… Всё исполнено мастерски, — размышлял он, — как будто подлинник».

Никогда бы не подумал, что эта работа — фальшивка. Цветок слегка не там — едва заметно. А луна лишь на какую-то малость ниже, чем в оригинале. Лучшие мастера тщательно работали над картиной — целыми днями искали малейшие неточности.

— Она — одна из лучших среди всех ныне живущих Воссоздателей, — раздался голос арбитра, соратника Гаотоны. Арбитры — высшие и наиболее влиятельные чины империи. — У неё огромнейшая репутация и большая слава. Я считаю, что её нужно казнить другим в назидание.

— Нет, — возразила Фрава, верховный арбитр и предводитель. — Её таланты необходимо использовать. Для нашего спасения.

«Интересно, зачем она создаёт такие подделки? Какой талант, какой гений! Такое мастерство, — думал Гаотона, — должно творить, созидать, а не растрачивать себя на фальшивки, пускай и совершенные. Очень странно. Понять бы её мотивы».

— Да, именно так, — продолжала Фрава. — Она воровка и ведьма. Но я в состоянии уследить за ней. И с её помощью можно благополучно вылезти оттуда, куда мы все вместе с вами угодили.

Среди остальных пробежал тихий ропот, выражавший протест и опасения.

Арбитры обсуждали девушку по имени Ван ШайЛу. И она не просто какой-то мошенник с улицы…

У неё был дар, дар менять материю самой реальности, саму её сущность. Что невольно приводило к другому вопросу. Зачем ей всё это: рисование, картины. С таким, можно сказать, неземным талантом, браться за кисть — просто скучно и бессмысленно.

Вопросы, вопросы… Гаотона обвёл присутствующих взглядом, сидя немного поодаль, у камина.

Арбитры заговорщически склонились над столом Фравы. Они были одеты в яркие длинные робы, которые сейчас, в свете огня, переливались.

— Фрава права, — сказал Гаотона.

Они резко обернулись в его сторону. Тяжёлые лица, хмурые… и явно недовольные его словами. Но то, как они стояли, это напряжение, полностью выдавало их.

Былой авторитет Гаотоны всё ещё ощущался.

— Приведите заключённую, — приказал он, поднимаясь. — Очень интересно послушать эту девушку. Кстати, я подозреваю, что держать её под контролем будет не так легко, как предполагает Фрава. Но выбора, у нас, собственно и нет. Либо она и её дар, либо с нашей властью над империей мы можем попрощаться.

Недовольный ропот прекратился. Никто уже, наверное, и не помнит, когда последний раз Фрава и Гаотона приходили хоть к какому-то согласию. А уж тем более по такому вопросу. Шутка ли — привлечь Воссоздателя в дела арбитров!

Один за другим трое остальных кивнули.

— Значит, так тому и быть, — тихо произнесла Фрава.

День второй

Шай надавила ногтем на один из каменных блоков в кладке стены тюремной камеры. Камень слегка поддался.

Она потёрла пыль на пальцах — известняк! Не самый лучший выбор при строительстве темницы. Стена, однако, не была сложена из него целиком, тот лишь проходил небольшой жилой в блоке другой породы.

Шай улыбнулась. Известняк. Эту маленькую жилку так легко не заметить. Значит, теперь, если, конечно, она права, ей удалось обнаружить и опознать все сорок четыре породы, используемые при строительстве каменной стены ямы-камеры, в которой её держали.

Она присела рядом с кроватью и стала выводить письмена на деревянной ножке, используя вилку, предварительно отогнув в сторону все зубцы, кроме одного, — для письма. Жаль, нет очков: приходится постоянно щуриться.

Воссоздание требовало определённых условий — нужно было знать прошлое предмета, его сущность. Шай была почти готова.

Пламя свечи вдруг случайно выхватило соседние царапины: ими она отмечала дни в заключении. Настроение мгновенно испортилось.

«Время поджимает», — подумала Шай. По её подсчетам получалось, что публичная казнь — уже завтра!

Один день… Нервы натянуты, как струны. Один день, чтобы закончить печать души и сбежать. И камня души нет — приходится работать на какой-то деревяшке, и не чем-то, а обычной вилкой!

Строители камеры изрядно постарались. Стены