слишком тяжелой обузой. Пребывание во Франции, где понимают, что такое дочерний долг, будет для тебя полезным. Мы не станем продолжать разговор на эту тему, иначе я совершу что-нибудь, о чем пожалею. Мое слово окончательно.

Марина в ужасе смотрела на отца. Он говорил с ней так жестоко, так бессердечно! Не прозвучало ни слов любви, ни утешений. Только ледяной тон и резкость.

Не сказав больше ни слова, девушка вышла из комнаты и только тогда дала волю слезам. Взбегая наверх, она вынуждена была уступать дорогу лакеям, переносившим сундуки, в которых, без сомнения, находились вещи ее мамы.

Элен освобождала ящики комода, когда Марина вбежала в свою комнату.

— Мисс!.. — воскликнула Элен, увидев девушку такой расстроенной.

— Оставь меня, Элен. Пожалуйста! — крикнула Марина, срывая с себя шляпку и ничком падая на кровать.

Горячие, гневные рыдания сотрясали Марину; она все плакала и плакала в подушку:

— Я никому не нужна. Даже собственному папе. Ах, мама! Как мне хочется, чтобы ты была здесь, защищала и любила меня! Мне так тебя не хватает!

Сказав это, девушка зарыдала еще громче, впиваясь пальцами в кружева подушки, так что в них образовались маленькие дырки.

ГЛАВА ВТОРАЯ

На следующее утро Марина проснулась с очень тяжелым сердцем.

— Ну же, мисс, может, все не так плохо, — успокаивала ее Элен, кружась по комнате и проверяя, все ли упаковано. — Я слышала, что Париж очень красивый город.

— Да, красивый, — вздохнула Марина, садясь на постели, — но я не думаю, что смогу радоваться этому, даже если постараюсь.

Элен с грустью посмотрела на свою госпожу и со щелчком закрыла замок последнего чемодана.

— Ну вот, теперь все сделано, — объявила она с удовлетворением.

У Марины было чувство, что ей больше нечего ждать от жизни.

«Мамы нет, папе я не нужна, и меня выпроваживают во Францию, точно лишний багаж».

Горячие слезы потекли по ее щекам. Она чувствовала себя такой несчастной; ей не хотелось подниматься с постели.

В это время Элен вернулась в спальню с чайным подносом.

— Эй, мисс! Вам нельзя расстраиваться! — воскликнула она, ставя поднос на столик.

— Я ничего не могу поделать с собой, Элен. Если бы только мама была здесь! Она поговорила бы с папой и заставила бы его образумиться.

Марина чувствовала себя совершенно беспомощной.

— Сегодня я начну новую жизнь, — прошептала она, пока Элен наливала ей чай, — и в то же время, мне кажется, будто у меня нет будущего.

— Не плачьте, мисс, — принялась утешать Элен, — ваш отец не говорил, что вы никогда не вернетесь, просто он хочет, возможно, побыть один. Когда пройдет достаточно времени, чтобы оплакать вашу маму, он наверняка пошлет за вами и вернет вас домой.

Марина сделала глоток чая и почувствовала себя немного лучше.

— Надеюсь, ты права, Элен, но сейчас у меня такое чувство, что я никому не нужна.

* * *

К сожалению, оптимизм Элен был несколько преждевременным.

После завтрака они начали прощаться с домашними, но когда Марина спросила у Фроума, где отец, тот ответил:

— Его нет дома, мисс Марина. Он ушел рано утром, чтобы навестить леди Алису Уинвуд.

«Зачем ему понадобилось навещать эту женщину в тот момент, когда родная дочь покидает страну? Значит, папа не счел нужным попрощаться со мной», — с отчаянием вздохнула Марина.

Девушка хранила молчание, пока ее вещи грузили в ожидающий экипаж.

— Интересно, вернусь ли я когда-нибудь в этот дом? — размышляла она вслух, выйдя на улицу и разглядывая элегантный белый фасад здания.

— Конечно вернетесь, мисс, — бодро ответила Элен.

— Кучер готов ехать, мисс Марина, — тусклым голосом перебил ее Фроум.

Марине стало интересно: смеется ли, улыбается ли когда-нибудь этот человек? У него всегда было одно и то же суровое выражение лица.

Не говоря больше ни слова, она удрученно забралась в коляску.

— Право же, я бы не возражала, если бы мы и вовсе не доехали до Парижа, — мрачно сказала Марина.

— Нельзя так говорить, мисс. Я буду чувствовать себя виноватой, если с вами что-то случится.

— Значит, ты будешь единственной, кому не все равно. Совершенно очевидно, что папа не разделяет твоего беспокойства.

— Не принимайте близко к сердцу, мисс. Я вот рада, что он позволил мне ехать с вами, а ведь странно, что он это сделал, вы так не думаете?

Марина немного подумала и вынуждена была согласиться. После отъезда Элен на Харли-стрит останется только миссис Бейнс и судомойки, а ведь в обязанности Элен входили не только заботы о юной госпоже.

…Очень скоро они уже проносились мимо зеленых полей и сонных селений. Марина смотрела в окно, не замечая красоты окружающего пейзажа. Она была слишком погружена в свои мысли.

«Я так одинока, — думала девушка. — И единственный человек, которому я могу теперь довериться, — это служанка. Я знаю, что не должна быть с Элен столь откровенной, но кто еще у меня остался, если папа отослал меня из дому?»

Она подумала о Генриетте, а потом об Альберте. «Как глупо было с моей стороны вообразить когда-то, будто я люблю его. Генриетта права. Его интересуют исключительно лошади и собственная персона».

— Ах, мисс, вы меня убьете, — внезапно раздался голос Элен. — Я забыла передать вам вот это.

Служанка держала в руке письмо. Марина взяла его и посмотрела на почерк.

— Странно, написано незнакомой рукой, — пробормотала она, вертя в руках письмо. — Почтальон принес его сегодня утром?

— Да, мисс.

— Это не может быть от Альберта. Он ни за что не взялся бы за перо и бумагу.

— Так откройте его. Оно не укусит, — взволнованно посоветовала Элен.

Сломав печать на конверте, Марина открыла письмо. Быстро пробежав его глазами, она вздохнула и смяла бумагу.

— Оно от человека, с которым я едва знакома и видела всего однажды, — сказала Марина тоном, говорящим об утрате всякого интереса к письму. — Оно ничего не значит.

На глазах у Элен Марина смяла письмо в шарик и рассеянно уронила в саквояж.

Мысли девушки перенеслись в тот день, когда она впервые встретилась с сэром Питером Бейли.

Письмо было от него.

«Как самонадеянно, — сказала себе Марина, — приглашать меня на суаре, когда мы едва обменялись приветствиями».

Она вспомнила бурную реакцию Генриетты, когда сэр Питер и Альберт ушли.

«Заметила, как он на тебя смотрел?» — сказала она тогда.

«Генриетта такая романтичная глупышка, — подумала Марина, — она всегда видит интригу, где ее нет и в помине».

С каждым оборотом колес экипажа Марина чувствовала, как старая жизнь остается за спиной. Мысли о похоронах матери уже не причиняли боли, а