закончились одновременно с алкоголем. Несколько раз я пытался поговорить с Тоней, и мне почти удалось вернуть наши отношения в дружескую канву. Мне так показалось. Мне показалось, что я уговорил ее встретить новый год вместе, у нее дома. И я даже написал стихи, собираясь выйти на новый романтический уровень. Писал их сердцем, длинное стихотворение, почти из десятка четверостиший, описывало мои чувства. Искренние. В тот момент я особенно чувствовал, что хочу быть рядом с ней.

Утро тридцать первого декабря началось со звонка хозяйки квартиры. Поздравить с новым годом, и поинтересоваться ситуацией с квартплатой. Беседуя с ней, я чувствовал себя фермером, вынужденным платить дань мародеру. Эта алчная тетка сообщила, что собирается искать новых квартирантов, более платежеспособных. Что ж, я стоически принял этот удар, и пожелал ей в новом году побольше изумрудов.

Позвонил Тоне. Телефон у нее был отключен, но в обед я заметил ее в скайпе и сразу же запросил видеовызов.

Она ответила, но камеру прикрыла чем-то, и произнесла прежде, чем я успел выкрикнуть поздравление:

— Я же русским языком сказала тебе, чтобы ты мне больше не звонил.

Вместо поздравления я растерянно промямлил:

— А я стихи написал.

— Что? — спросила она.

— Стихи. Про нас, — и я, не дожидаясь, пока она что-то скажет, начал читать.

— На секунду представить, что снег растаял. И надолго разрушить его плен.

— Толик! — позвала меня Тоня.

— Но вернуться тебя не смогу заставить, — продолжал я.

— Толик, хватит! Прекрати.

— Ты ушла навсегда, наверное, — закончил я первое четверостишие и решил прерваться. — Тебе не нравится?

— Я выхожу замуж, — сказала она, и стихотворение сразу же потеряло смысл. Как и многое другое.

— Зачем? — спросил я, тупо пялясь в монитор. — То есть… я хочу сказать… за кого?

— За меня, друг.

«Что-то», прикрывавшее тонину камеру, убралось в сторону. С монитора на меня смотрело сытое лицо Абырвалга, Арчибальда, Ахтунга — я забыл, как его зовут.

— Не звони ей больше, она же тебя просила, и не раз.

— Я сейчас приеду, и попрошу тебя, — сказал я, не скрывая угрозы. Я был уверен, что даже без дробовика смогу справиться с ним.

— Куда ты приедешь, клоун? — отозвался Акробат. — Мы сейчас в Монте-Карло. Сиди в своей дыре и забудь про нас. С наступающим.

Соединение оборвалось, и я вдруг отчетливо понял, что навсегда.

Что было дальше? Стресс, расшатанные нервы, необходимость выпить, магазин, бутылка виски, нехватка денег, временная амнезия.

Я пришел в себя, забегая в подъезд, с бутылкой подмышкой. За мной гнался какой-то кретин в форме охраны супермаркета, но спасительная подъездная дверь стала для него непреодолимой преградой. В лифте я злобно хихикал, хотя смех был скорее истеричным — и я прекрасно это понимал.

Вместо закуски использовал сигареты. Еще у меня был лед и доширак. Ничо так, гламурненько получилось.

Близился новый год. А, нет, новый год уже прошел. Я пропустил речь президента и куранты, вышел на балкон с остатками добытого вискаря и предпоследней сигаретой.

Ночной воздух трещал от мороза и петард. Небо расцветало многочисленными салютами самых разных размеров. Я сидел среди пустых коробок, старой мебели и прочего хлама, в трико в домашних тапочках. Вспоминал гораздо более грандиозные фейерверки, что устраивал наш альянс в честь побед. Вспоминал армейский самогон и многочисленные коктейли на его основе. Добавил в новогоднее небо еще одну звездочку, щелчком отправив за балкон окурок.

На секунду представил, что снег растаял. И надолго разрушил его плен. Но вернуться себя не смогу заставить.

Потому что все тлен.

Как же все невероятно безысходно.

Допил виски, бросил бутылку в коробку из-под телевизора. Протиснулся к перилам, посмотрел вниз.

У подъезда остановился мультиван, следом за ним внедорожник. Из машин вышло несколько людей, зашли в подъезд.

Новый год, все ходят в гости, поздравляют друг друга. А мой единственный друг оказался вирусом. А моя девушка — невестой богатого придурка.

Я закрыл глаза.

Можно, конечно, начать все с чистого листа. Забыть то, что было, написать новую статью, заработать денег, оплатить квартиру, написать еще одну статью. Но есть ли в этом смысл? Если все действительно тлен и вокруг одна безысходность.

В дверь позвонили. Я еще раз посмотрел вниз, на машины. Потом вернулся в квартиру.

Если это приехали по мою душу, если корпорация решила, чтобы я замолчал навсегда — так тому и быть. Бежать и прятаться я не собираюсь.

Я открыл дверь и шагнул назад. Не от страха, от удивления.

На пороге моей квартиры стоял человек, очень сильно похожий на моего командира, только чуть постарше. За его спиной маячили еще два человека, мне незнакомых.

— Анатолий Орлов? — спросил он, глядя мне в глаза.

Я кивнул, пытаясь отделить реальность от вымысла.

— Меня зовут Андрей Гумилев, — сказал мой гость. — Я президент корпорации «Кольцо». И я хочу предложить вам работу в одном из наших проектов. Вам это интересно?

По крайней мере, это не безысходно, подумал я, и снова кивнул.