- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (31) »
Михаил Петрович Погодин Марфа, Посадница Новгородская. Трагедия в пяти действиях в стихах
ОТ ИЗДАТЕЛЯ
Сочинитель этой трагедии, трудясь и имея цель на другом поприще, не драматическом, не может судить с вероятностию о произведении в новом для себя роде, — не верит своим друзьям, которые, разумеется, смотрят на него с пристрастием, — а с другой стороны стыдится представить публике сочинение, совершенно недостойное ее внимания. Вот причина, почему он хочет теперь остаться неизвестным. — Если из голоса критики он узнает, что недостатки его трагедии выкупаются сколько-нибудь ее достоинствами и он уделил время для нее от занятий, составляющих сущность его жизни, не напрасно, то объявит свое имя; в противном же случае отложит ее спокойно к числу неудавшихся опытов.«Историк русский, любя и человеческие, и государственные добродетели, может сказать: Иоанн был достоин сокрушить утлую вольность Новгородскую, ибо хотел твердого блага всей России». Сии слова Карамзина положены в основание трагедии. В изображении буйных вечей сочинитель следовал также ему и летописям: и едва ль найдется несколько выражений, которых бы он не указал в памятниках того времени. — Говорить о вымышленных чертах (битве, лице Борецкого, заговоре князей удельных и проч.) было бы излишне: знающие историю легко увидят сами, где от нее уклоняется трагедия. М. Погодин 1830 года Августа 17
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Театр представляет Софийскую площадь в Новгороде. Звонят в вечевой колокол. По улицам слышны трещотки. Народ сбегается.Один из граждан
О чем тревогу бьют?
Второй
Зачем сзывают
Народ на вече?
Третий
Нет ли из Москвы
Вестей?
Четвертый
Худые есть: сам князь Московский
Идет незваный в гости к новгородцам.
Первый
Так что ж? Мы угостим его, пожалуй,
Вином заморским, брагой, медом хмельным;
На путь гостинцами наделим вволю,
Коль на Москве ему поживы мало, —
Ведь он затем лишь жалует сюда.
Третий
Нет, слышно, он теперь гостинцы хочет
Делить другие с нами, посытнее; —
Давно на нас он точит, жадный, зубы,
Давно уж зарится на наше счастье —
Заходит туча над Святой Софией[1].
Четвертый
Не в первый раз заходит, да пройдет:
У матушки откуда ни возьмется
И ветр, и вихрь — развеет мигом все.
Пятый, прибегая
Московский князь уж Волок миновал.
Сейчас ко мне приехал сват из Твери
И сказывал: несметная с ним сила.
Третий
Вот видите ль? Я правду вам пророчил.
Зачем вести б такие рати князю,
Коли б без злого умысла он шел?
Второй
Он хочет лишь повеличаться силой
Пред нами и задать побольше страху.
Да нет, Иван Васильевич, Новграда
Тебе не провести: далеко видим. —
Судите сами — ну за что войною
Идти ему на нас: условья свято
Мы соблюдаем все, исправно платим
Дань черную[2]. Чего еще?
Третий
Чего?
Он хочет все прибрать к своим рукам;
Он хочет, чтобы мы лишь тем владели,
Что он из милости для нас оставит;
Чтоб под одну с Москвой плясали дудку.
Второй
Не может быть! Он крест нам целовал
Держать по старине.
Третий
Крест не удержит
Его. Была б лишь мочь и сила:
В нем разве новгородская душа?
Он присягал, как был успех неверен.
Теперь он, видно, оперился…
Первый
Правда!
Присяги нечего бояться крестной.
С поклонами все разрешит владыка.
Грешить ведь нашей братье мелкой страшно,
Князьям с рук сходит и не это.
Четвертый
Эй, положи свой язычок на сойку,
Не сдобровать тебе уж, греховодник…
А сколько рати слышно, с Иоанном?
Пятый
Сват сказывал, что девяносто тысяч.
Второй
Нет, с лишком сто.
Третий
Ого!
Первый
Хоть двести будь!
Иль грудь новогородская ослабла,
И руки опустилися у нас?
Слыхали ль вы, что порасскажет Марфа
О старых временах: как мы, бывало,
С врагами управлялись в чистом поле,
По белу свету за добычей, славой
На все четыре стороны гуляли…
Как и князьям указывали двери,
Чуть заикнется кто не по закону.
Четвертый
Вот если б слушались ее побольше,
Пошло б не так, не смел бы князь Московский…
Несколько голосов прерывают
Постой, мы разочтемся с ним по-свойски!
Напомним мы ему, как наши деды
Рать Боголюбского посекли[3].
Третий
Легче!
Иван и Боголюбского плечьми
Пошире будет: с ним бороться трудно.
Ведь он не то, что прежние князья:
Ворочает всей русскою землею.
Рязань и Тверь, Владимир и Казань,
Ростов — ему все кланяются в пояс,
Людей, запасы, деньги присылают.
Ох, чудится, беды не миновать.
Конец приходит Новгородской воле!
Недаром крест с Софии нашей сшибло,
Недаром колокол Хутынский[4] ночью воет.
Второй
И кровь вчера там на гробах являлась.
Первый
По типуну б вам на язык зловещий!
Не слушайте, честные люди, бредней!
Вы были ль ныне у Святой Софии?
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (31) »