Всеволод Слукин, Евгений Карташев
Смех по дороге в Атлантис
Сдвоенный жужжащий звук догонял набиравшую скорость машину. Люди инстинктивно пригнулись. Ладников резко затормозил. Все же одно семя угодило в правый бок кузова. Все почувствовали сильный и резкий удар. Второе семя-снаряд стукнулось о дорогу чуть впереди машины, отскочило далеко в сторону и разметало песок. Из образовавшейся воронки с непостижимой быстротой полез толстый зеленый жгут, который распался на отдельные листья. Между ними показался мощный росток — зеленая труба с утолщением наверху. Ладников тронул с места турбомобиль. Стебель тотчас потянулся вслед уходившей машине, но уже скоро он едва различался слабой черточкой на горизонте.
Турбомобиль мягко скатился к обочине дороги и заглох. Стало тихо. Улавливался только слабый тикающий звук жидкости и трубках охлаждающей системы, словно одинокий кузнечик трещал где-то на краю огромного тихого-тихого поля.
Все четверо вылезли из машины. Гулко хлопнули дверцы. Гурген медленно прошел несколько шагов вдоль дороги и так же медленно возвратился. Геолог Мосенин сунул руки в карманы своей толстой куртки и деловито подталкивал ногой круглый камешек к обочине. Риль так и остался стоять у машины. Ладников привычно обошел турбомобиль кругом. Он вспомнил, что нужно осмотреть правый бок кузова, куда выстрелил своим семенем «Шеппардиев стрелок». Так и есть! На боку содрана краска. Как раз почти там, где сейчас стоит Риль. Из всех четверых только они с Виктором Рилем были немного знакомы. Собственно, они просто встречали друг друга где-то. Может быть, в тех же коридорах управления. И даже не здоровались. Но здесь, в машине, оба почувствовали себя чуть ли не старыми друзьями и тотчас заговорили на «ты».
Ладников тронул вмятину ладонью.
— Саданул как следует, — проговорил он, — еще немного выше и, пожалуй, разлетелось бы стекло. Долго же он копил заряд…
— Хочешь острословик? — тронул Ладникова за локоть Риль. — Буквально вот сейчас пришел в голову!
— Погоди, — остановил его Ладников, — ты знаешь этого Гургена?
— Нет. Совсем не знаю. Впрочем, он, кажется, новый вакуумщик для Атлантиса. Да, еще его имя… Или это фамилия? Словом, кавказец. Мне так кажется…
— Я боюсь за него, — сказал тихо Ладников, — видать, мрачный человек. У кавказцев это редко. Я даже подумываю о возвращении.
— Ну! Брось! Программа ведь опробована…
— Опробована. Но… Знаешь, как иногда бывает?
— Знаю. Отклонение от среднего? Ерунда. Я как-то один раз был в комиссии по испытанию программ и катался там по полу, — Риль улыбнулся и добавил: — Ведь ты сам говорил, что теперь применяют комплекс восприятия.
— Я-то по-прежнему сторонник индивидуального подхода, — проговорил Ладников и опять погладил вмятину.
— Всем по программе? — удивился Риль. Ладников не ответил. Чуть помолчав, он заговорил совсем о другом:
— Все-таки это был удивительный экземпляр «стрелка». Смотри, как влепил, а? Тебе, как журналисту, стоило бы отметить такой факт…
— В Атлантис я еду не как журналист… Кстати, наверное, попаду под начало Гургена.
— Вакуумщиком? — у Ладникова поднялись брови.
— Не совсем. Ну, не буду пока распространяться…
Ладников снова помолчал, заглянул под машину и не нашел ничего, что было бы не в порядке. Потом сделал движение, которое всегда отличало людей всех времен и народов, сидящих за баранкой, — пнул колесо. Пнул подчеркнуто лихо, мимоходом. Хотя никакой необходимости в этом не было — турбомобили давно ходили на ячеистом пластике с длинным химическим названием. Все называли его по-старому привычно и просто — губка.
— Свой острословик расскажи Гургену, — бросил Ладников, — если он хотя бы улыбнется, значит, я захохочусь до смерти.
— Давай его сюда!
— Он сам придет. Пора ехать дальше, — Ладников стал серьезным. — Мосенин! — крикнул он геологу. — Пора! — и махнул Гургену. — Возвращайтесь!
— Этот парень, геолог, попал в гималайскую десятку, — тихо сказал Риль в ухо Ладникову, — помнишь? Они там хлебнули. Холода, лавины, заносы, льды…
— Что-то слышал, — ответил Ладников и облокотился на капот турбика, ожидая, когда подойдут Мосенин и Гурген. — Что-то слышал, — повторил он задумчиво, — кажется, им действительно пришлось туго… Я ведь, Виктор, так мало бываю дома, на Земле, что теперь, издалека, даже самый кошмарный ее угол представляю как темный чулан: пока темно — жутковато, а щелкнул выключателем — и вот вокруг давно знакомые вещи, старые и милые. Даже вроде скучные… А тут… Одни бронты чего стоили.
— Бронты? — спросил Мосенин. — Вы о бронтах? — Он только что подошел и услышал последнюю фразу.
— В чем-то ты прав, — ответил Риль Ладникову, — но поверь, у старушки еще много сюрпризов. Хотя бы… Хм…
Подошел Гурген. Он сделал несколько приседаний и теперь подрыгивал ногами, как бегун, который готовится к старту.
— Итак, я еще раз повторяю, — обратился Ладников к своим спутникам. — От этого места ехать совсем немного. За километр до Знака появятся столбы. Их пять. Красные невысокие столбы. Потом будет Знак. Его и обелиски видно далеко. По желанию хотя бы одного из вас можно остановиться у Знака. Он в безопасной зоне. Но можно и не останавливаться. В зоне же всякие остановки строжайше запрещены. Разворот программы начинается через секунду после пересечения линии у Знака. Я уже говорил, что программа рассчитана и на самое медленное восприятие, и на самое быстрое. Для «быстрых» предусмотрены дополнения — они продлевают время действия защиты. «Медленным» это не нужно. Вот, если хотите, краткая инструкция. Запомните одно — это единственная защита. Никакой другой нет. Даже стена из любого материала километровой толщины там не поможет. Только так организм защищает себя. Как в жару, например, выделяет пот. Никакая физика и химия не помогают… Ну, а вообще-то поменьше думайте об этом и представьте, что проезжаете здесь каждое утро.
— А как проверить, кто «быстрый», а кто «медленный»? — спросил Мосенин.
— Как проверить?.. Проверить… — Ладников задумался. — Это трудно. Все выяснится на месте… Давайте-ка в машину, — он легко прыгнул на свое сиденье. Гулко хлопнули четыре дверцы. Машина рванула, выбросив из-под колес веер песчинок.
— Вы говорили о защитной реакции, — не унимался Мосенин, — а бывают ли исключения? У одного, скажем, есть такая способность отреагировать, а у другого она отсутствует от рождения…
— Исключения бывают всегда и везде…
— Но ведь может статься, что у меня или у кого-то из нас…
— Могло статься, что метеорит, когда вы сюда летели,
