телефона. — Артюр? Слушай, Вале, то бишь Красавчик Шарль, он точно работал на «Ривьеру»? Спасибо, о'кей. — И, повесив трубку, улыбнулась Тьебо. — Ну, конечно. Он был связан с «Ривьера-продюксьон». Знаешь?

— Нет.

— Ну, темнота! «Ривьера» — это же Андре-Жорж Шальван! — Она нахмурилась. — Что, и этого не знаешь?

— Нет.

Каламите возвела глаза к небу.

— Слушай, дружок, признайся, что врешь!

— Увы, признаюсь, что не вру. Не знаю и все тут.

Она наклонилась вперед, и грудь ее хлынула на стол мощным океанским прибоем.

— Шальван — один из тех продюсеров, кому всегда везет. Что бы он ни снял — все всегда окупается с лихвой.

Тьебо насторожился.

— А он случайно не в Нейи живет?

— Где ж ему еще жить? Разумеется, в Нейи. Там у него собственный особняк. Первый и второй этажи — контора, на третьем — квартира. И, если не ошибаюсь, с видом на Булонский лес… Усек? Вот так-то. — Она вдруг уставилась на комиссара с подозрением. — Почему ты спрашиваешь, не живет ли он в Нейи? Ты же только что говорил, что не знаешь о Шальване даже понаслышке?

— Потому что именно в Нейи, точнее — на улице Лаффит, еще точнее — почти рядом с домом 154, а чтобы совсем точно — перед ним, нашли твоего Красавчика Шарля.

— На тротуаре?

— Не совсем. У тротуара. В его собственной машине.

Взгляд Каламите стал более острым.

— Ты сказал «дом 154», я не ослышалась?

— Настаиваю на этом и подписываюсь. А что?

— А то, что Шальван проживает в 186-м!

Комиссар присвистнул.

— Ну, спасибо, моя красавица, за такие сведения!

Она покраснела от удовольствия.

— Скажи, Каламите, а он был женат, этот Красавчик?

— Да ты что! Он был в своем уме!

— А неофициально?

— Если с тех пор ветер не переменился, то… Недели две назад он был с Сандрой Левассёр. — Каламите заметила, что комиссар пытается что-то вспомнить. — Ага! Вот ее-то ты, вроде бы, знаешь!

— Кажется, видел это имя на афише… Точно, видел! Что-то такое, связанное с живописью… Вернисаж, что ли… Может быть?

Каламите выпрямилась и произнесла тоном ведущего телевикторину:

— Вы ответили на этот вопрос совершенно правильно, господин Тьебо, и вы выигрываете брелок фирмы моющих средств «Эта штучка» — единственной, способной отделить нечто от грязи!

— Кончай нести ахинею, ради Бога! Все? Ну, спасибо. Они жили вместе?

— Сандра, эта милашка, тоже в своем уме, будь спок. У нее — своя квартира, и Красавчик приходил туда и сам поразвлечься, и ее ублажить. Доходит до тебя?

— Доходит, доходит… У него были враги?

— Враги? Я бы выразилась поаккуратнее. Например, так: за годы своей блестящей карьеры он сумел добиться того, что кое-кто крепко его невзлюбил.

Комиссар размышлял, созерцая завитки дыма, поднимавшиеся из его трубки и уплывающие под зеленый абажур настольной лампы.

— Был ли Вале главным действующим лицом, — начал он со вздохом, — или хотя бы одним из действующих лиц в каком-либо скандале типа тех, что журнальчики, вроде «Стар», называют «пикантными»?

— Что-то не припомню… Нет, честное слово, Жером, если б было что-то такое, я знала бы… Уж я бы знала!

Он опять немного подумал и спросил, вынув трубку изо рта:

— Ну, допустим, твой Шарль был мальчиком-паинькой, он хорошо сохранился и так далее. А он был умным?

— Еще каким!

— Дополнительные достоинства?

— Холодный, расчетливый, эгоистичный карьерист, естественно, неразборчивый в средствах…

— В общем, судя по всему, он и тебе не слишком симпатичен?

— Ты попросил — я сдала карты. Как ими играть, дело твое!

Тьебо встал, сунул в карман трубку, поклонился Каламите и улыбнулся:

— Пришлю тебе розы к Рождеству. Но… Поверь, нет ничего здоровее молока с гренадином по утрам, если к нему привыкнуть, конечно!

Глава 2

Секретарша комиссара поймала его в коридоре. Жанна… Не просто ближайшая сотрудница — на ней держится вся его бригада. Высокая, крепкая, может быть, чуть мужеподобная с виду, зато взгляд очень нежный. Она замужем за оператором службы связи и вот уже пятнадцать лет работает вместе с Тьебо.

— Патрон, — обратилась к нему Жанна, — вас уже полчаса дожидается продюсер Шальван. Я ему сказала, что понятия не имею, когда вы будете. Но он так настаивал на встрече с вами, что я велела ему подождать.

— Правильно сделали. Проводите его ко мне через пару минут.

Тьебо вошел в кабинет, повесил пальто и уселся за свой рабочий стол, сдвинув в угол завалившие его папки.

Дверь приоткрылась, и Жанна впустила продюсера со словами:

— Проходите и садитесь, пожалуйста.

Она тут же вышла, а Шальван расположился в кресле лицом к комиссару.

Импозантный мужчина лет пятидесяти. Манеры и уверенность в себе сразу выдают делового человека. Выразительное лицо с ясным взглядом. Большой рот, красиво очерченные губы. Тьебо покосился на его костюм серо-голубого цвета. Должно быть, очень удобный и теплый, хотя ткань совсем легкая. Синяя рубашка и галстук из шотландки тех же тонов делают ансамбль вполне изысканным.

— Благодарю, что согласились принять меня, господин комиссар. Ведь у вас сегодня, вероятно, очень тяжелое утро…

Чистый, хорошо поставленный голос. Довольно быстрая речь.

— Хотите верьте, хотите нет, господин Шальван, но я как раз собирался звонить вам в контору!

— Значит, все в порядке. Я полагал, что должен явиться до того, как меня вызовут.

— Ну и отлично!

Шальван поправил складки на брюках и положил ногу на ногу: стали видны рыжевато-коричневые сапожки из мягкой блестящей кожи.

— Я услышал о смерти Шарля Вале сегодня утром — по радио. Если б вы только знали, как это меня потрясло!

— Охотно верю. Когда вы видели его последний раз?

— Вчера. Около пяти. Мы с ним приняли решение начать рекламу «Ночного свидания» — картины, которая должна выйти к Рождеству.

— Следовательно, больше не виделись?

— Нет, и это меня удивило. Вернее — нас удивило.

— Нас?

Шальван сделал легкое движение рукой.

— Да, именно — нас. Я говорю о группе нового фильма, с которой мы должны выехать послезавтра на натурные съемки в провинцию. — Он улыбнулся. — Снимаем детективную историю. Бывают же такие странные совпадения! — Продюсер помолчал, как видно, потеряв нить разговора, но сразу же вспомнил, о чем шла речь, и снова заговорил: — Так вот. Я подумал, что неплохо было бы обмыть запуск фильма в своем кругу, и решил устроить это дело вчера вечером. Отпраздновать — нет, наверное, слишком громко сказано, — просто отметить, что ли, наш отъезд.

— И что же, намечался официальный прием?

Шальван, словно обороняясь, поднял обе руки.

— Нет-нет, помилуйте,