нужен твой.

- Ну, если дурак, то мне-то что, давай меняться, где переоденемся?

- Да хоть вон в той машине.

- Не, я по чужим машинам не лазаю, ишшо увезете куда...

- Ну да, чтобы отнять твой драный зипун.

Поколебавшись, дед все-таки решился поменять свой деревенский фрак на меховой камуфляжный костюм, в котором и отправился за водкой.

Поглубже надвинув на глаза черную драную шапку, я по-хозяйски вошел во двор, пнул попавшееся под ноги ведро и заорал громко и хрипло:

- Хозяин, твою мать, где хозяин? Суки, приехали и носа не кажут. Эй, хозяин, я кому говорю!

Взобравшись на крыльцо, я отчаянно заколотил в дверь:

- Выходи, хозяин, поздоровкаемся, брезгуете нами, я вам щас все сени разворочу, выходи...

- Нет его. Уходите! - Дверь неожиданно отворилась. На пороге стояла высокая статная брюнетка. Это была она, последняя любовница Иванова, мой телефонный абонент и палач. Сомнений быть не могло.

- Давай хозяина, я поздоровкаться пришел.

- Я же вам ясно сказала, его нет. Уходите.

- А чё это ты на деревне не показываешься? Закрылись, понимаешь, и носа не высовывают, как ведьмаки, давай на пузырь, не то запалим вас к чертовой матери.

- Держите, только больше чтобы я вас не видела.

Она доверчиво протянула мне стотысячную купюру, о чем очень пожалела, потому что вместе с деньгами я схватил ее руку. Схватил и резко дернул на себя. На секунду она потеряла сознание, а мне было этого вполне достаточно. Расчетливо, чтобы не расколоть ей череп, я стукнул ее головой об косяк. Обмякнув, она послушно и смиренно сползла к моим ногам. Я продолжил скандал уже в сенях:

- Хозяин, где ты, выходи, побазарить надо!

- Да кто там орет? - В открывшуюся дверь выглянул главный мерзавец. Кто ты такой, что тебе надо?

- Гончаров это, Борис Тихонович, - со всей силы погружая омоновский сапог в его грудную клетку, признался я. - Пришел поздоровкаться, а меня не пускают. Как в колодцы Гончарова бросать, так вы первые, а как встретить его по-человечески - так вас нет.

От удара он влетел назад в избу, и здесь, нагнувшись, я старательно над ним хлопотал, воткнул кляп и крепенько увязал его в кокон. Еще дважды основательно приложив его по ребрам, я начал допрос:

- Где Валентина, сволочь? Говори, или я замочу тебя прямо здесь, не отходя от кассы. Говори, падаль, где она?

- Здесь я, Костик, милый, - мне на шею бросилась моя ненаглядная. - Я знала, что ты меня отсюда вызволишь, милый мой, ты один?

- Один, - автоматически ответил я, - бежим отсюда поскорее.

- Нет, Костенька, побегу я одна, а ты останешься здесь, причем навсегда, как говорят, писец Коту. Лежать! Мордой в пол! Если не хочешь, чтобы я продырявила тебя немедленно.

Прямо мне в лоб она направила какой-то огромный и отвратительный ствол. Быть продырявленным немедленно я не хотел, потому что надеялся на своего ретивого напарника. Наверняка мое долгое отсутствие его насторожит и у него хватит ума прийти мне на помощь. Мне оставалось только одно - как можно дольше протянуть время. Покорно я лег на пол рядом со своим поверженным врагом.

- Валюша, перестань дурачиться, - прикинулся я сибирским валенком, хотя все понял сразу. - Поехали домой!

- Гончаров, а ты на самом деле полный болван. Неужели до сих пор не мог догадаться, кто я такая?

- Можно, но за что меня-то? Что я тебе сделал плохого?

- Господи, какой кретин. Да ты же сам себе подписал приговор, когда опрометчиво рассказал мне о той девице, что собирала шмотки покойного. Именно поэтому тебя было необходимо убить. Но убить просто так, безо всякой выгоды, не в моих правилах. Перед тем как отправить тебя в лучший мир, я должна была высосать тебя до основания. Вот и пришлось затеять эту игру. Когда-то я тебе рассказывала о своей работе медсестрой. Именно тогда мне пришла в голову замечательная мысль. Я поняла, как, совершенно не подвергая себя риску, можно отправлять на тот свет любвеобильных мужичков. Регистратура была в моем ведении, и, соответственно, все инфарктники - в кармане. Не хватало одного штриха, чтобы жертва на сто процентов была мертва. Я долго ломала над этим голову и не напрасно, взгляни на меня.

Я послушно поднял глаза на ее красивое и мерзкое лицо... Но что это, Господи, что с ней творится?! Ее скулы вдруг начали стремительно увеличиваться, задираясь вверх. Волосы зашевелились черными змеями. Изо рта вылезли огромные клыки, а между ними вывалился лиловый, кровоточащий язык.

От такого видика в момент оргазма не то что у инфарктника, у нормального мужика матка опустится.

- Поздравляю, Валюша, наконец-то я увидел твое настоящее лицо, поделись опытом, как это тебе удается.

Выплюнув изо рта полуспущенную резиновую гадость, она с нескрываемой гордостью пояснила:

- В рот и в прическу заранее закладываются специально склеенные резиновые формы. У меня в кармане обычная клизма, от нее к маскам идут тонкие трубки. Когда я вижу, что мой мужичок вот-вот поплывет, я накачиваю воздух и... Ну ладно, пора нам расставаться... Боря, где Галка? Ой, мой маленький, что он с тобой сделал, сейчас я тебе помогу.

- Он Галку в сенях вырубил, - пожаловался освобожденный мерзавец. Сейчас я ее притащу, а ты кончай с ним, надоело.

Он ушел и не возвратился. Валентина стала проявлять некоторое беспокойство. Каждую секунду я ожидал своего последнего выстрела. В сенях кто-то громко протопал и затаился.

- Кто там? - истерично завизжала дрянь. - Убирайтесь вон, иначе я его сейчас пристрелю.

Мне в затылок уперся ствол, я кожей чувствовал, как дрожит ее палец на спусковом крючке. Со звоном лопнуло оконное стекло. Над моей головой короткой очередью рявкнул автомат. Уже мертвая, Валентина в последний раз подкатилась под мой бок.

В разбитое окно просунулась голова напарника.

- Ну вот, я же говорил, что мы нехило пуляем!