персональный компьютер, часы «Ролекс» на столе, видеокамера, музыкальный центр и золотая ручка от Картье, стоившая по меньшей мере тысячу долларов. Очевидно, вещи приобретались с одной целью — подчеркнуть материальное положение хозяина квартиры, поднять его вес хотя бы в собственных глазах. Даже растения не были обычными, казалось, попали сюда прямо из джунглей Амазонки.

В квартире господствовали светлые тона: потолок, стены, плиточные полы были белыми. Однако со времени последнего визита Стопки в апартаменты Фридлэндера все успело посереть, а сейчас добавилась еще и кровь.

Постояв в нерешительности, Стопка проследовал через кухню мимо ванной комнаты в спальню. Если он готовился увидеть ужасную картину, то сильно ошибался…

* * *

Не зная точного адреса, доктор Гейл Айвз без труда отыскала Бранденберг по его розовому фасаду и уже стоявшим двум полицейским машинам и машине скорой помощи. Прежде ей не доводилось видеть на месте происшествия сразу стольких полицейских, поэтому она решила, что погибший — важная шишка: политик или знаменитость, чья безвременная кончина явится главной темой газетных передовиц на следующее утро.

Швейцар окинул ее оценивающим взглядом и, не признав в ней одного из жильцов, преградил путь.

— Я из отдела судебно-медицинской экспертизы, — сказала Гейл Айвз, предъявляя удостоверение. Она считала, что документ рассеет скептицизм швейцара, но ошибалась — тот сохранял вид человека, готового грудью встать на защиту вверенной ему территории от незваных посетителей. Переговорив с кем-то по телефону, удивился, узнав, что ее действительно ожидают наверху.

Вестибюль Бранденберга показался доктору Айвз слишком вычурным: дизайнеры, намереваясь поразить воображение величественностью и роскошью, кажется, переусердствовали — со всеми своими стенами розового мрамора, канделябрами и зеркалами он оставался по-музейному холодным и безжизненным.

В кабине лифта было такое множество зеркал, что пассажир успевал быстро надоесть самому себе, глядя на свое отражение в разных ракурсах. Играла та же музыка, что и в вестибюле — хит шестидесятых годов под названием «Вот и все, а теперь прощай», очень ей нравившийся, — при других обстоятельствах она прокатилась бы до последнего этажа и дослушала бы песню до конца.

На пятнадцатом этаже лифт замер, двери распахнулись, и Гейл Айвз столкнулась лицом к лицу с престарелой леди, на морщинистом лице которой отражалось крайнее возбуждение. Старуха заговорщически подмигнула, давая понять, что ей известна страшная тайна. У Гейл возникло ощущение, как бы этот день не стал самым ярким по впечатлениям днем в ее бесцветной жизни. Полицейский офицер с круглым красным лицом отнюдь не детолюбивого Санта Клауса, перебравшего лишнее, проводил ее до квартиры 15-С. Открылась дверь, и от ужасного зловония у Гейл закружилась голова — зловеще-отвратительный запах смерти, когда процесс разложения уже зашел недопустимо далеко.

Она назвала свое имя и должность полицейскому, стоявшему в прихожей, и тот проводил ее через гостиную в кухню, где шепнул несколько слов лысому мужчине лет пятидесяти, рассеянно кивнувшему головой.

— Меня зовут Ральф Мэкки, — сообщил он, и Гейл почувствовала на себе его оценивающий взгляд. Не удовлетворившись увиденным, он тут же утратил к ней всякий интерес.

Она назвала свое имя, уверенная в том, что через минуту он не сможет его вспомнить.

— Вы не похожи на тех, кто имеет дело с мертвецами, — заметил он, и Гейл сочла разумным пропустить эти слова мимо ушей.

— Что мы имеем? — спросила она.

— Труп мужчины кавказского происхождения по имени Алан Фридлэндер. Возраст — тридцать один год. Огнестрельные раны головы и груди. Оружие — тридцать восьмой калибр. Пули — сто пятьдесят восемь гран каждая. Никаких следов взлома и борьбы. Первая рабочая версия — самоубийство.

Огнестрельные раны? Но ведь ей же поручали совсем другое дело! Наверное, ошибка, путаница с именами и адресами!

— Есть кто-нибудь из отдела медэкспертизы? — спросила она, стараясь скрыть возникшее замешательство.

— Только вы.

— Когда вы ожидаете прибытия судмедэксперта? — если у полиции возникает хоть малейшее подозрение в насильственной смерти, на место происшествия обычно прибывает судмедэксперт. Считается, что знание обстоятельств, при которых совершено преступление, помогает ему установить причину смерти еще до того, как дело доходит до вскрытия тела, а время при расследовании убийств имеет решающее значение.

Мэкки удивленно приподнял бровь:

— Насколько я знаю, сюда собирались послать именно вас и никого другого. Называли ваше имя.

Гейл еще больше растерялась. Что они там, с ума посходили! Она не собирается брать на себя такую ответственность! Нужен опытный судмедэксперт!

Из девяноста тысяч смертей, случающихся ежегодно в Нью-Йорке, примерно тридцать тысяч подвергаются судебно-медицинской экспертизе, а случаи насильственной смерти — обязательно. Штатные судмедэксперты, случается, не в силах справиться с таким количеством дел, поэтому отдел судебно-медицинской экспертизы привлекает к сотрудничеству нуждающихся молодых врачей местных больниц и студентов медицинских колледжей, обещая поденную плату.

Работая в больнице, Гейл уже насмотрелась на людские страдания и смерть, даже не будучи судмедэкспертом. Она не проявляла особого интереса к паталогоанатомии, а уж о том, чтобы стать штатным сотрудником отдела судмедэкспертизы, и речи не шло, однако она отчаянно нуждалась в приработке, чтобы оплатить счет за однокомнатную квартиру, которую сняла восемь месяцев назад.

Обычно внештатных судмедэкспертов посылали туда, где чья-то смерть не вызывала особых подозрений у полиции, например, если кому-то случалось умереть от сердечного приступа прямо на улице, или когда в своей однокомнатной квартире умирал одинокий вдовец.

Направляясь в Бранденберг, она и не подозревала, что здесь ей придется столкнуться со случаем насильственной смерти.

Что теперь делать? Повернуться и уйти? Можно позвонить в отдел судмедэкспертизы и во всем разобраться.

Мэкки взял ее под локоть и легонько подтолкнул вперед. Ему не терпелось поскорее закончить осмотр и покинуть провонявшие насквозь апартаменты.

— Осмотрите труп, дайте свое заключение, а мы сделаем все остальное.

Гейл знала, что детектив заметил и правильно истолковал ее замешательство. Это обстоятельство злило ее. Она спросила первое, что пришло в голову:

— Покойный оставил какое-нибудь предсмертное письмо или записку?

Мэкки покачал головой: