Андрей Кокоулин Артефакт

В ряду прочих домов на проспекте, серых, белых и бледно-желтых, этот выделялся багровым камнем фасада и всего пятью этажами. Два ряда окон, под окнами — крохотные балкончики с ажурными литыми перильцами, выступ лифтовой шахты, контрфорсом, строго по центру.

И одна дверь.

Домофон с десятью пронумерованными кнопками находился от двери справа — в позеленевшей медной оправе.

Кромпет нажал номер девять.

— Кто? — раздалось в динамике под оправой.

Кромпет наклонился, едва носом не касаясь кнопок.

— Альфред Кромпет, мемматик, вы оставили заказ…

— Поднимайтесь, — грубо оборвал его голос.

Щелкнул замок двери.

Пол в холле был в темно-зеленую и светло-зеленую клетку. Широкая лестница, огибая лифтовую площадку, уходила вверх. Два фонаря скрещивали тени под острыми углами. Тянуло кондиционированной свежестью. Хвойной.

Кромпет осмотрелся (неплохо, но чересчур ретро) и вызвал лифт.

В закрытой стальным листом шахте загудел привод.

Кромпет поправил узел галстука, переложил рабочий чемоданчик из руки в руку и подтянул манжету. Убрал с брючины нитку.

И где он их все время подхватывает? Наверное, в пневматическом экспрессе. Уж за свое белье он спокоен, оно каждый день из чистки.

Звякнуло. Стальной лист с лязгом отъехал в сторону. Нитка белым завитком осталась лежать на полу.

В лифте работала видеопанель, и Кромпет просмотрел и прослушал репортаж о креветках на озерах Сулавеси, черных, красных и голубых.

Достаточно интересно.

Подъем длился восемь секунд. Креветок успели показать во всех ракурсах, даже на блюде с китайской лапшой.

Дверь девятой квартиры была приоткрыта.

Кромпет счел это приглашением и ступил в полутемную прихожую, постучав по стене костяшками пальцев.

— Господин Мирой?

Ответа не последовало.

Зеркало в позолоченной раме вернуло Кромпету настороженное выражение лица. Свет от единственного светильника растекался по потолку.

Постояв немного, Кромпет различил чучело вставшего на дыбы медведя, серебряные рубчики на темной обивке стен и пустой гардеробный шкаф.

— Проходите сюда, — раздалось из-за бархатных занавесей с кистями, закрывавших проем в гостиную.

— Господин Мирой?

По толстому ковру Кромпет прошел на голос.

В гостиной тоже было сумрачно, но гость, подготовленный прихожей, уже не чувствовал себя слепым. Кроме того, хоть плотные шторы и закрывали окно, щель с краю, видимо, нарочно оставленная, давала дневному свету возможность узкой полосой дрожать на стене. А в другом углу, освещая самого себя, горел торшер.

Кромпет подумал, что у хозяина, скорее всего, какая-нибудь фобия насчет яркого света. Непереносимость. Или же что-то с глазами.

Комната была заставлена мягкой мебелью и укутана коврами. Стены в коврах, пол в коврах, даже на диванах — попонами — ковры.

Кромпету сразу сделалось душно. Он ослабил галстук.

— Садитесь сюда, — сказали ему.

— Ку… Извините, вижу.

Господин Мирой обнаружился в одном из двух кресел с высокой спинкой, придвинутых к тонконогому столику. Сухая желтоватая ладонь его показывала Кромпету на свободное место по соседству.

— Здравствуйте, — сказал Кромпет и сел, положив чемоданчик на колени.

— Не темно?

— Так даже лучше.

Господин Мирой кивнул, словно и не ожидал от Кромпета других слов.

Он был маленький и тщедушный. Он походил на мальчика, забравшегося в отцовское кресло. Серая рубашка, темные брюки. Большая голова. Ежик седых волос.

Черты лица в сумраке казались зыбкими.

— У вас хорошая квалификация? — спросил господин Мирой.

Кромпет приподнял голову, пытаясь сообразить, имеет ли вопрос подоплеку.

— В городе есть еще Кристофер Саузен, мы примерно одного уровня, все остальные ниже.

— Да, я наводил справки.

Кромпету показалось, что губы господина Мироя разошлись в слабой улыбке. Это его неожиданно раздражило.

— Я не имею обыкновения врать, — произнес он, щелкнув замками чемоданчика. — Любые воспоминания в любой возрастной период непрерывным сроком до пяти субъективных лет. Также мем-вставки от нескольких минут до месяца. Синтез-компиляции, склейки…

— Да-да, — остановил его жестом Мирой. — Скажите, а воспоминания могут быть любыми?

— Да, — кивнул Кромпет. — Правда, в случае, скажем, воспоминаний, имеющих мало сцепок с реальностью, грубо говоря, фантастических, придется ставить маркеры, то есть, метки, чтобы вы не впали в диссонанс с окружающим миром.

— Я знаю, что маркеры ставят на любые искусственные воспоминания.

Кромпет пожал плечами.

— Это, скорее, уже наши, профессиональные значки, отличительная мемматическая подпись, к тому же вам она будет совершенно не заметна.

Мирой помолчал.

— Господин Кромпет, — спросил он наконец, — можете ли вы, как профессионал, однозначно определить, является воспоминание настоящим или ложным?

Кромпет задумался.

— Наверное, да. Если оно будет значительным по времени. Тогда по артефактам, по мематическим грифам…

— Мне бы хотелось, — Мирой наклонился вперед, — чтобы вы сказали мне, какие мои воспоминания — не мои.

Мемматик обнаружил, что смотрит прямо в усталые, обведенные черными кругами глаза.

— Я в основном… Какой период?

— Я не знаю, — Мирой откинулся обратно, на спинку. — Я не могу разобраться. Не думаете же вы, что я вызвал бы вас…

— Хорошо, я понял.

Кромпет раскрыл чемоданчик.

Две мем-диадемы он выложил на столик первыми. Затем достал таймер, висшет и медбраслет.

— Господин Мирой, — сказал он, — почему это вдруг стало для вас так важно?

— Потому что я понял, что жизнь моя…

Мирой вздохнул.

— Руку, пожалуйста, — попросил Кромпет.

Он деловито закатал рукав рубашки, растянул браслет и, пропустив через предплечье, закрепил его клиенту у локтя.

— Ну вот.

Мирой ухватил его за запястье.

— Жизнь моя совершенно не ясна мне, — быстро проговорил он. — Кто я? Что я? Тот ли я, каким был в начале? Вы должны помочь мне!

— Хорошо. — Кромпет с усилием вывернул свою руку из захвата. — Обычно меня просят создать воспоминания, а не найти фальшивые, но и ваша проблема не является уникальной.

— Нет? — с надеждой спросил Мирой.

— Нет, — Кромпет распустил галстук. — У меня был случай. Муж, жена. Вполне счастливый брак. До некоторого момента.

Говоря, мемматик включил висшет, вывел на экран стандартный мем-договор, впечатал в пустую строку: "определение/изъятие привнесенной мематической информации", обозначил сумму, указал количество сеансов — "три".

Можно было обойтись и двумя, даже