- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Над нами долго летал вертолет. Рубил винтом низкие облака, наполнял тревожным гудением небо. Вдруг он стал снижаться и сел на маленьком поле за оврагом. Увидев это, я выбежал со двора. Следом, повязывая на ходу косынку, торопилась Анна Петровна. На поле уже собрались все соседи. Перед ними стоял вертолет и какой-то незнакомый человек в пиджаке. Увидев его, я понял, что будут неприятности. Хорошие люди редко надевают пиджаки. Разве что Митрич. Хотя какой у него пиджак? На локтях дыры и все пуговицы разные. — Мы полетали, посмотрели, — сказал незнакомец, — будем вашу деревню сносить. — Как так? — недоуменно спросил Митрич, покручивая одну из своих разных пуговиц. — Здесь, — прилетевший широко махнул рукой, — будет построен район Москвы, а вам дадут квартиры в большом доме! Мы растерянно переглянулись. — А если я высоты боюсь? — спросила Анна Петровна. Человек в пиджаке стряхнул с рукава пушинку одуванчика. — Все боящиеся высоты получат квартиры на первых этажах. Шофер Сомов показал замасленной тряпкой на козу, которая тоже прибежала посмотреть вертолет. — А Машку я куда дену? Прилетевший равнодушно пожал плечами. — Тут ничем помочь не могу. Рогатый скот планом не предусмотрен. С этими неприятными словами он развернулся и пошел назад. Несколько секунд вся деревня молча смотрела ему в спину. — Когда начнете-то? — крикнул косарь Ковригин. — В самое ближайшее время! Дверь вертолета закрылась, и лопасти закрутились, гоня по траве широкие мягкие волны. — Еще пиджак надел! — хмуро проворчал Сомов. Машина тем временем поднялась, развернулась рылом к Москве и поплыла прочь, словно огромная летающая рыба. Посмотрев на Анну Петровну, я увидел, что она плачет, вытирая слезы скомканной косынкой. Самое ближайшее время растянулось на несколько месяцев. Все лето мы складывали и увязывали вещи, готовясь к большому переезду. Была уже середина сентября, когда Митрич принес неожиданные новости. Во дворе он прошел между закутанными в клеенку, готовыми к отъезду шкафами и сел на стул. — На магазине объявление повесили, — сказал он, как обычно крутя пуговицу. — Снос деревни откладывается. — Почему? — удивился я. — Москве с другой стороны землю дали. Сначала ее застраивать будут. Мы посмотрели в сторону поля, за которым поднималась серая, неуютная Москва. — И как там люди живут? — покачала головой Анна Петровна. — Шум, дым… Митрич пожал плечами. — Привыкли. Они уже, наверно, нормальным воздухом дышать не могут. Еще немного поговорив о деревенских делах, он встал. — Значит, остаемся? — спросила Анна Петровна. — Остаемся! — твердо сказал Митрич.
Иногда по утрам случается сильный грай. Вороны перелетают с дерева на дерево, дерутся и о чем-то спорят. Мы выходим из домов и сердито смотрим в небо, где к этому времени уже не остается ни одной вороны. А рядом ходят недовольные петухи, которым и кричать-то в такое утро незачем.
У Митрича сохла герань, и он стоял возле окна, размышляя, выкинуть ее или пока погодить? Вдруг в дверь постучали. Почесывая затылок, Митрич вышел на крыльцо. Снаружи никого не было. — Ты в дверь стучала? — крикнул он Анне Петровне, которая возилась за забором. — Как, интересно, я могла стучать, когда я у себя? — Кто же тогда? — Может, показалось? Митрич снова почесал голову. — В нашем возрасте это вполне возможно, — согласился он и вернулся к герани. Все-таки ее надо было выбрасывать. Только он снял с подоконника горшок, как в дверь снова стукнули. С геранью в руках Митрич вышел на крыльцо. Там по-прежнему было пусто. На всякий случай он заглянул за угол. — Слышь, опять стучали! Анна Петровна испуганно огляделась. Что за невидимка завелся в деревне? — Давай-ка я спрячусь. А ты последи за дверью. — Ладно, — согласилась Анна Петровна.
Едва Митрич скрылся в доме, с березы слетел дятел. Он несколько раз ударил в дверь клювом, потом услышал шаги в сенях и вернулся на дерево. — Ну? — спросил Митрич, выходя. — Видела? — Видела! Видела! Дятел! Тут же дятел застучал на вершине березы. — Во дела! И чего ему от моей двери нужно? — Так она же у тебя совсем старая. Вот там кто-нибудь и завелся. Ты бы ее покрасил. — Шы! Шы! — Митрич махнул на дятла геранью.
Но тот деловито прыгал по дереву и никуда улетать не собирался. — Слышь, Петровна, погляди за дверью. А я в магазин за краской сбегаю. — Вот еще! У меня суп на плите стоит. Мне за ним глядеть надо. Митрич огорченно поставил герань на крыльцо, схватил сумку и побежал в магазин. Там не было никого, кроме продавца Тимофеева. Правда, и краска была только одна — темно-коричневая. — Ну и цвет! — сказал Митрич. — А нет ничего повеселее? — Бери, бери, — ответил Тимофеев, — а то и этого не будет. Вернувшись домой, Митрич увидел, что герань и крыльцо забросаны щепками, а дверь продолблена насквозь. Выругав на все корки дятла, он нашел подходящую деревяшку и вколотил в дыру. А потом стряхнул с крыльца щепки и принялся красить дверь в неприятный темно-коричневый цвет.
По небу плыло круглое облако. У высокого дерева оно остановилось и стало похоже на большое, белое яблоко. Но все-таки это было облако, поэтому, повисев немного на ветвях, оно двинулось дальше. А навстречу ему плыло красное яблоко солнца.
В нашем дворе растет рябина. Я ее хорошо вижу в окно. И рябина тоже много чего видит. Летом
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »