общероссийской – гордился. Представители редакции были и на прощании с поэтом, и на отпевании, и на погребении на кладбище в Переделкине. 

Наверное, стоит и год спустя сказать, что похороны благодаря вице-спикеру Государственной Думы РФ Л. Швецовой были организованы по высшему разряду – с воинским караулом Кремлёвского полка, телеграмму прислал президент России В.Путин, было немало венков. Народу, правда, собралось немного: близкие друзья, лидер КПРФ Г. Зюганов, родные, воронежцы-земляки. Не было ни В. Ганичева, ни С. Куняева, ни прочих литчиновников. Это при жизни Егора Александровича они его боялись – он правду-матку в глаза говорил.

Плодородным человеком Исаева назвал Александр Твардовский. И это определение удивительно точное. Исаев вошёл в историю нашей литературы как продолжатель традиций Н.А. Некрасова и А.Т. Твардовского – его философско-антифашистские поэмы «Суд памяти» и продолжение «Даль памяти» актуальны и в ХХI веке. Владимир Костров отметил, что он был представителем большого стиля, который включал в себя весь русский язык. 

В многочисленных беседах с воронежцем Михаилом Фёдоровым Егор Александрович вспоминает, как рождались эти знаменитые произведения, своих друзей по фронту и институту, рассказывает о фронтовых буднях, поездках на родину, дружбе с земляками, о которых он никогда не забывал. Шестилетнее плотное общение автора с Исаевым тоже оказалось плодотворным – перед нами подробнейший рассказ, как говорится, о времени и о себе, о том, что жизнь, по его словам, лучший учитель. Более 200 страниц занимает фотолетопись.

Главной своей наградой Егор Александрович считал прижизненное присвоение своего имени воронежским библиотекам. Это хорошо, что так назвали, говорил он, значит, читать меня будут и после смерти.

Теги: Михаил Фёдоров , Плодородный человек Егор Исаев

(обратно)

Стихи на первую полосу

  ***

Теперь у России два Куликовых поля: 

одно - меж Непрядвой и Доном, другое – в Одессе, 

на площади, где собираются антифашисты

И снова мы на поле Куликовом.

Не в переносном смысле, а в прямом

Решается в сражении суровом –

Останемся ли Русским Языком?

А что чернеет там, за нашим станом?

Не Русского ли морюшка вода?

Сегодня называется майданом

Проклятая Мамаева орда!

Пускай не генуэзская пехота,

Но всё равно наёмнический сброд –

Неужто же ещё не понял кто-то,

Что лютый враг сегодня у ворот?

Что снова, будто встарь, судьба России

Решается на этих берегах?

Неужто всем народом не осилим

И нового нежданного врага?

Пускай князья продажные трусливы

И всяк купец наживой обуян,

Но неужели под Славянском взрывы

Да не разбудят дремлющих славян?

Отдёрни, память, времени завесу,

Чтоб вспомнили мы вместе наконец,

Как штурмовали Харьков и Одессу

Наши полки. А с ними – мой отец!

Теги: современная поэзия

(обратно)

Сновидения и резолюция

Корреспондент "ЛГ" о дискуссиях и спорах  вокруг Украины на 23-й сессии Парламентской ассамблеи ОБСЕ в Азербайджане

Сразу сделаю несколько пояснений, поскольку в нашем представлении Совет Европы, ОБСЕ (Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе) и другие европейские институты часто перемешаны и трудно понять, кто чем занимается.

Так вот ОБСЕ - площадка для парламентского диалога. Ассамблея – это 323 парламентария из 57 стран мира. Есть, кто, как Андорра, представлен двумя депутатами, есть те, у которых 13 мест (например, Германия, Соединённое Королевство или США). Россия представлена пятнадцатью. Больше нет ни у кого. Но тут часто бывает, что числом не возьмёшь, хотя решения ассамблеи – это всего лишь рекомендации.

Жаркий город на Каспии собрал парламентариев в политически жаркое время. Тема нынешней сессии – «Хельсинки плюс 40: цель – безопасность каждого человека» – мало о чём говорит. И хотя, так или иначе, она находила отражение в обмене мнениями и воплотилась в рекомендациях сессии – от вопросов, связанных с проблемами экономики, науки и образования, экологии, иммиграции, культурной собственности, прав человека, – всё-таки основной темой дискуссии стала Украина. Хотя сказать, что это была дискуссия – значит, снизить градус обсуждения. Это была схватка. И основные стороны «спора» выступали с открытым забралом[?]

В политическом и дипломатическом обиходе есть понятие – «подход к прессе». Это когда медийное лицо выходит для встречи с журналистами. Как правило, протокольное действо длится недолго, минут пять-семь. Немало видел подобных «подходов». И не ожидал реакции, которую вызвало появление перед журналистами председателя Госдумы Сергея Нарышкина после выступления на пленарном заседании. Казалось, собрались все журналисты из 70 стран, здесь аккредитованные. Спикера держали в кольце не менее получаса. Это факт неординарный, и только поэтому не могу не упомянуть.

Чем вызвано такое внимание – вопрос более интересный.

В качестве дополнительного пункта повестки дня американская делегация в лице основного автора Бенджамина Кардина внесла проект резолюции под названием «Очевидное, грубое и неисправленное нарушение Хельсинкских принципов Российской Федерацией». Честно говоря, её текст многих привёл в изумление. Всё поставлено с ног на голову. Вот лишь один пассаж: г-н Кардин обвиняет Россию в намерении «выдвинуть такие же незаконные притязания на восточную часть Украины, как она уже поступала ранее (имеется в виду Крым. – Авт. ) и угрожает и впредь поступать в отношении других государств-участников». Откуда это всё приснилось Кардину?

На этот и другие вопросы попытался ответить Сергей Нарышкин. В контексте американской резолюции он призвал к открытому и честному диалогу, который бы служил гражданскому миру на Украине. Напомнил, что помимо пункта о нерушимости границ в Хельсинкском акте есть другие положения, и нельзя, выпячивая одни, забывать о них и «вбрасывать на обсуждение резолюции, которые вносят раскол». Спикер Госдумы приводил конкретные факты, касающиеся истоков конфликта, роли в его разжигании ряда западных стран, событий на майдане и в Одессе, надвигающейся гуманитарной катастрофы на юго-востоке Украины, убийствах журналистов, упомянул о предстоящих референдумах в ряде анклавов Европы. Его вывод был жёсток: нельзя не видеть признаков поднимающего голову нацизма, это зараза, которая никогда в истории не оставалась очаговым