отрабатываться ситуации, давно ставшие хрестоматийными.

Научная фантастика сильна выдумкой, умением показать необычное в обычном, остраненно взглянуть на действительность. На этом пути ее и ждут удачи.

Когда я слежу за развитием возможных моделей исторического процесса, создаваемых Андреем Аникиным в повести "Смерть в Дрездене" (сборник А. Аникина "Вторая жизнь". Издательство "Молодая гвардия", М. 1988), меня заставляет сопереживать сама причастность к поиску. Ведь судьбы героев на моих глазах меняются по произволу случая. И все же, все же ловлю себя на том, что и на "втором круге" наблюдаю за ними не как за пешками. Будь та же самая событийная канва передана иным языком, не с таким умением стилизована манера письма, я бы, может быть. и не стал дознаваться, что там сталось с Европой в результате предположенной смерти Наполеона накануне похода в Россию.

Один из героев повести заявляет: "Люди определяют события и должны отвечать за них". Звучит мажорно, но действительность очень часто противоречит такому воззрению - словно движимые роком, человеческие множества вовлекаются в деяния, которые замыслил кто-то там, "наверху".

Эксперименты такого рода: "а что было бы, если бы" - всегда занимают нас, хотя мы и знаем, что нет ничего бессмысленнее подобных гаданий. Всякая переломная эпоха вызывает у людей потребность в возвращении к некоей стартовой точке, ибо снова в порядок дня становится вопрос: а правильно ли выбран путь, не ввергнем ли себя опять в роковой круговорот?

Сегодня то и дело приходится слышать рассуждения: "если бы Ленин прожил еще...", "если бы выбрали не Сталина...", "если бы не свернули нэп...". Озабоченность такими темами способна вызвать разве что томление духа, но в искусстве она притягательна: творимый мир бесконечно многолик, одно мановение художника меняет узор судеб этого мира. Тут фантазия - не заложница суемудрия, она возносит человека к осознанию своей действительной значимости, суверенности...