объект, есть ведь границы… границы науки и границы морали, всему есть границы. И на чудо я хочу смотреть как на чудо, без задних мыслей”. Детским взглядом ребенка Малинкин смахнул исписанные четыре с половиной листа в корзину. Он разбудил собаку, взял на поводок. “А я ведь с материнской стороны, можно сказать, Собакин, — подумал он вдруг, — потому что мама моя была Собакина. И двоюродные мои тоже Собакины”.
Выходя в дверь, пропустил собаку вперед. На пороге спохватился и вернулся, хотя это и была дурная примета — возвращаться с порога. Взял скальпель.