для мистера Пошвица, и посыльный ушел через пять минут. Время шло, мне надоело ждать, и я поднялся на второй этаж, то есть сюда. Наружная дверь, ведущая в контору, была открыта, и я подошел к этой вот двери с зеркальным стеклом. Мистер Пошвиц стоял у письменного стола и курил сигару, потом положил ее на каминную доску, пошарил в карманах брюк, вытащил ключ и подошел к сейфу. Я постучал по стеклу: думаю, может, он хочет, чтобы я забрал поднос. Но он меня не заметил, потому что возился с дверцей сейфа. Он открыл ее, наклонился и поднял пакет со дна сейфа. И тут я вижу, сэр, как что-то вроде большого узла из поношенной белой фланели, высотой этак четыре-пять футов, вываливается из сейфа прямо на плечо мистеру Пошвицу, который стоял наклонившись. Мистер Пошвиц вскрикнул и выпрямился с пакетом в руках. Уж не думаю, что вы поверите моим словам, сэр, но не сойти мне с этого места, у этого узла сверху было вроде как лицо. Очень сильно я тогда удивился, а уж много чего повидал в своей жизни. Да, могу его описать, если вам угодно, сэр. Цвета оно было примерно такого, как эта стена (стена была выкрашена клеевой краской землистого цвета), а под ним была завязана лента, глаза были какие-то ссохшиеся, точь-в-точь как два больших паука. Волосы? Нет, волос я вроде не видел. На голове тоже было что-то фланелевое. В общем, это было ни на что не похоже. Нет, я видел это всего ничего, но запомнил, словно сфотографировал. Уж лучше бы мне этого вовек не видать! Да, сэр, оно свалилось прямо на плечо мистеру Пошвицу, и это лицо зарылось в его шею – да, сэр, там, где рана. Прямо как хорек, когда бросается на зайца! И он опрокинулся, а я, ясное дело, попытался войти. Но, как вы знаете, сэр, дверь была заперта изнутри, так что я мог лишь всем позвонить. Пришел хирург, и полиция, и вы, джентльмены. Теперь вы знаете столько же, сколько я. Если я вам больше не нужен сегодня, я бы с радостью пошел домой. Денек-то выдался трудный. Я и не думал, что так разволнуюсь.
– Итак, – начал один из инспекторов, когда они остались одни. («Итак», – вторил ему другой инспектор.) После паузы первый продолжил: – Что там сказано в отчете хирурга? Он у вас. Воздействие на кровь, как при самом ядовитом змеином укусе. Смерть мгновенная. Слава богу, хоть не мучился. Вид у него был ужасный. В любом случае, нет причин задерживать этого Уоткинса. А теперь как насчет сейфа? Нам бы надо опять им заняться, и, между прочим, мы еще не открыли тот пакет, который он вынимал из сейфа перед смертью.
– Осторожнее с ним, – предостерег второй, – там может быть змея. Посветите-ка в углы сейфа. О, здесь поместится во весь рост не очень высокий человек. Но как же там можно находиться без вентиляции?
– Возможно, она не очень-то была нужна, – медленно произнес первый, исследуя сейф с помощью электрического фонарика. – Ну и ну! Отсюда выбираешься, как из склепа. А что это за груда пыли, которую разметало по полу? Наверно, она попала сюда, когда открыли дверцу сейфа. Ее втянет обратно, если закрыть сейф – видите? Ну, и как вы все это понимаете?
– Как понимаю? Примерно так же, как и все остальное в этом деле. Судя по всему, это будет одна из лондонских тайн. И вряд ли нам что-то даст коробка фотографа, набитая большими старомодными молитвенниками.
Это было вполне естественное, хотя и поспешное суждение. Из рассказанного ранее очевидно, что материалов было вполне достаточно для того, чтобы завести дело. И когда господа Дэвидсон и Уитэм пришли со своими сведениями в Скотленд-Ярд, все прояснилось, и круг замкнулся.
К большому облегчению миссис Портер, владельцы Брокстоуна решили не возвращать молитвенники в церковь. Полагаю, они покоятся в городском сейфе. У полиции имеются свои собственные методы, с помощью которых она может не допустить, чтобы некоторые материалы попали в газеты. В противном случае можно было бы не сомневаться, что показания Уоткинса о смерти мистера Пошвица способствовали бы появлению в прессе множества газетных заголовков самого сенсационного характера.
ЛитВек: бестселлеры месяца
