Послание об образе жития и отчасти о жизни Пахомия и Феодора^[1]

Предисловие А. Сидорова

«Послание епископа Аммона» представляет собой уникальнейший памятник древнемонашеской письменности. О самом Аммоне (это имя было очень распространенным в Египте в начале эры по Р.X.) и событиях его жизни мы узнаем только из послания^[2], судя по которому, Аммон родился в Александрии в языческой семье и получил, вероятно, неплохое образование. Семнадцати лет он обратился в христианство и крестился. Однажды, услышав в храме проповедь святителя Афанасия Великого, посвященную преимуществам иноческой жизни, он решил избрать стезю монашества и был отправлен пресвитером Павлом (вероятно, его духовником) в одну из пахомиевских обителей в Фиваиде — Певоу (Пабау, Вау). Произошло это в 351 г. В данной обители Аммон провел три года, а затем отправился в Александрию навестить родителей. Но в Певоу он уже не возвратился, ибо преподобный Феодор Освященный благословил его подвизаться в Нитрии, хотя Аммон не терял связи с пахомиевскими иноками. Позднее он стал епископом, хотя неизвестно, когда и в каком из египетских городов^[3]. В самом конце IV в. Аммон, уже убеленный сединами старец, запечатлел свои юношеские впечатления по просьбе известного архиепископа Феофила Александрийского (дяди святителя Кирилла Александрийского и врача святителя Иоанна Златоуста), имевшего склонность к монашеской аскезе.

Хотя сочинение Аммона называется посланием, оно по своему жанру представляет нечто среднее между житием, похвальным словом (энкомием) и монашеской историей, сближаясь с такими известными произведениями, как «Житие преподобного Антония» святителя Афанасия, «Лавсаиком» Палладия Еленопольского и «Жизнью пустынных отцов» Руфина. Аммон обладал несомненным литературным талантом и его сочинение написано ярким и образным языком. Традиционно данное сочинение высоко оценивается в плане его исторической точности. Так, например, И. Троицкий на сей счет говорит: «Письмо это может служить образцом замечательной аккуратности и точности. Постоянное указание лиц, имен и мест, постоянное точное указание даже числа действующих лиц, указания иногда мельчайших подробностей какого — либо события, даже не имеющего никакой исторической важности, — весьма многочисленные, почти не перемежающиеся хронологические даты и указания, — вот тому доказательства»^[4]. Современные ученые в большинстве своем также придерживаются подобной высокой оценки^[5]. Правда, Л. Лефорт высказывал особое, сугубо критическое мнение по поводу «Послания Аммона»^[6], однако данное мнение не встретило отклика у других ученых^[7].

Во всяком случае, несомненно, что это «Послание» представляет замечательный памятник древнецерковной духовной письменности. Оно приоткрывает завесу, скрывающую от нас внутреннюю духовную жизнь древних подвижников, их видение смысла христианского бытия и их великие труды, позволяющие им обрести «нового по Христу человека». Русскому православному читателю этот памятник практически неизвестен. Имеется, правда, старый перевод на русский язык^[8], но он содержит множество ошибок и неточностей, объясняемых, вероятно, тем, что греческий оригинал, с которого он был осуществлен, был очень некорректным. Новый перевод осуществлен с последнего критического издания Д. Геринга, на которое была ссылка выше.

Послание

1. Пролог. Поскольку ты, любя святых служителей Христовых, стараешься быть подражателем их чистоты^[9], то, услышав от многих о человеке Божием Феодоре Освященном, принадлежащем к тем монахам, которых жители Фиваидские называют «тавеннисиотами», пришел в изумление. Проведав же, что я три года провел в их монастыре^[10], ты повелел мне описать твоему преподобию все то, что я узнал об этом [подвижнике] от живших с ним святых мужей, что слышал или что сам удостоился видеть. Поэтому, помолившись Богу о том, чтобы Он даровал мне точную и чистую память об этих [событиях], я спешу исполнить повеление твоей святости и изложить все это^[11].

2. После того, как мне миновало семнадцать лет и я стал христианином, услышал я [однажды] в церкви [речь] блаженного папы Афанасия, описывавшего житие монашествующих и приснодевствующих^[12] и удивлявшегося [их] надежде на уготованное на небесах (Кол.1:5)^[13]. И возлюбив эту блаженную жизнь, я решил избрать ее. Омывшись «банею возрождения» (Тит.3:5)^[14], я встретил в городе некоего фиваидского монаха и вознамерился последовать за ним. О своем намерении я поведал блаженной памяти Павлу, пресвитеру церкви, называемой церковью Пиерия^[15]. Он же, разузнав, что тот монах является еретиком, послал меня к святому Феодору в Фиваиду вместе с Феофилом и Копром — мужами, преданными Богу, которые были отправлены Феодором с письмами к блаженному папе Афанасию^[16].

Когда мы прибыли в монастырь, где жил раб Божий Феодор (этот монастырь находился в номе Верхнего Диосполита и назывался Вау)^[17], то я удостоился чести быть встреченным у врат человеком Божиим Феодором. Побеседовав со мной о должных вещах, он предложил мне переменить одежду^[18] и ввел в монастырь. В нем я нашел около шестисот монашествующих^[19], собравшихся вместе и ожидавших в середине монастыря. [Феодор пришел и] сел под финиковой пальмой, а все [другие иноки] расселись вокруг него. Видя, что я оказался вне чинного порядка их и засмущался, он посадил меня рядом с собой.

3. Один из монашествующих встал и, словно вдохновленный [свыше], попросил Феодора поведать перед всеми о своих прегрешениях^[20]. Тот, пристально посмотрев на него, изрек: ««Благо человеку, когда он несет иго в юности своей; сидит уединенно и молчит, ибо Он наложил его на него… подставляет ланиту свою биющему его, пресыщается поношением» (Плч.3:27–30). Ты же тяжело переносишь поношения за Христа»^[21].

Когда этот [монах] сел, то встал другой, спросив о себе. И [Феодор], опять пристально посмотрев на него, сказал: «Написано: «Вертоград заключен, сестра моя невеста, вертоград заключен, источник запечатлен» (Песн.4:12). Ты же, наоборот, отверст и [твою] жатву расхищают «вси мимоходящии путем» (Пс.79:13)»^[22].

Когда и этот [монах], преисполнившись великим стыдом, сел, то встал третий, и на его вопрошание [Феодор] ответил: «Терпя потерпех Господа, и внят ми, и услыша молитву мою; и возведе мя от рова страстей и от брения тины, и постави на камени нозе мои, и исправи стопы моя; и вложи во уста моя песнь нову пение Богу Нашему» (Пс.39:2–4)^[23].

Когда [монах] этот сел, проливая обильные слезы, а с ним вместе