слегка к нему наклонился. — Я знаю, что ваш президент предпочитает джинсы и свитера; вы поэтому станете меньше оказывать ему уважения?

Он вздохнул и достал из кармана пиджака маленькую ламинированную карточку, которая идентифицировала его как сотрудника Секретной Службы Соединенных Штатов. Фотография на карточке ему не льстила.

— Благодарю вас, агент О'Хара, — сказал я. — Видите, как гладко идет жизнь, если кто-то готов проявить гибкость.

О'Хара уставился на меня, подняв бровь.

— Хорошо, — сказал я, начиная идти к лифту. — Теперь, если вы поможете мистеру Гомбровичу собрать мои вещи и поместить их куда-то в безопасное место, я буду вам весьма признателен. Я помог бы, но, очевидно, какие-то люди ждут меня наверху.

Двери лифта открылись, когда я нажал кнопку, что было само по себе необычно; большей частью надо было ждать пару минут, пока привлечешь внимание лифта к собственной персоне.

— Благодарю вас. — Я отпустил ОХаре и Мареку одну из своих самых солнечных улыбок, спиной попятился в лифт, и двери за мной закрылась.

* * *

Марек, должно быть, позвонил вдогон, потому что, когда двери лифта открылись на пятом этаже, меня ждала моя секретарша Зося.

— Они появились сегодня утром в семь, — сказала она, еще до того, как я вышел из лифта. — Пан Павлюк получил об этом сообщение прошлым вечером. Мы пытались связаться с вами, но вы не оставили контактный номер.

— Я второй помощник в министерстве туризма, — ответил я. — Единственный раз, когда мне пришлось оставить контактный номер, это когда английская футбольная команда приехала на игру в Чорзов, и даже тогда это в действительности была не моя ответственность. Что происходит? Там в фойе мужик из американской секретной службы.

— Здесь их еще больше. — Зося — изысканно красивая молодая женщина, которая предпочитает старомодные вязаные платья и тесные брюки, и никогда не пользуется косметикой, что я всегда считал просто позором. — Пятнадцать человек и двенадцать из них — охранники.

— А остальные трое?

— Американский посол и два его помощника. Пан Каминский говорит, что помощники, должно быть, из ЦРУ.

Мы были в коридоре на полпути в мой кабинет.

— Зофья, — сказал я, — ты хочешь мне просто сказать, что здесь находится американский посол?

— Это кошмар, пан Козинский. Марек повредился в уме. Мне пришлось показывать ему мой пропуск.

Я остановился, пытаясь сообразить.

— Пан Павлюк был здесь вчера, — сказала Зося.

Похоже, мир действительно слетел с катушек; идея того, что работа прервала выходные моего босса, была просто немыслима.

— Томаш, — раздался голос в коридоре. Бартек Каминский торопился в нашу сторону очень быстрым шагом, его туфли скрипели на неровном линолеуме. — Где ты, к черту, был?

— В Закопане, — сказал я. — Эльжбета и я поехали на выходные в Закопане. Что происходит? Зося говорит, что здесь американский посол.

Он наконец подошел к нам.

— И два человека из ЦРУ с дюжиной охранников. Они в кабинете Павлюка.

— Все?

— Только посол и ЦРУшники. Люди из секретной службы по всему зданию. — Он снял свои очки и полировал их о шов на своем свитере. — Это просто нашествие.

— Что они делают здесь? — спросил я, совершенно озадаченный. — Им нужна информация о туризме? Или они заблудились?

Дверь в кабинет Павлюка открылась, и он выглянул в коридор.

— Каминский, Козинский! — рявкнул он. — Сюда, немедленно!!

— А как я? — спросила Зося.

— Я потом тебе все расскажу — ответил я.

В кабинете Павлюка было только три кресла. То, что за его столом, оккупировал маленький лысый человечек, почти полностью утонувший в безмерном кашемировом плаще. На двух других креслах, жестких и неудобных, где Павлюк вынуждал сидеть своих визитеров, находились два почти идентичных безликих молодых человека с хорошими стрижками и ослепительно сверкающими туфлями. Маленький человечек глядел в окно на вид Вавельберга, на собор и на замок. Молодые люди говорили друг с другом тихими, конспиративными голосами. Все трое подняли глаза, когда в кабинет вошли я и Бартек. Никто из них, надо прямо сказать, не был особенно воодушевлен тем, что увидел.

— Джентльмены, — сказал Павлюк на своем трясучем английском, — это люди, о которых я вам рассказывал.

Маленький человечек встал из-за стола и протянул руку.

— Эндрю Брайт, — сказал он на абсолютно безупречном польском. — Эти джентльмены — мистер Хопкинсон и мистер Рамиус.

Бартек посмотрел на молодых людей, пока я пожимал руку посла.

— Рамиус, — сказал он по-английски, — это же латышская фамилия.

— Это висконсинская фамилия, — оборонительным тоном возразил один молодой человек.

— Вы вызвали здесь настоящее смятение, мистер посол, — сказал я Брайту.

Он кивнул и снова сел, подобрав под себя полы своего плаща.

— К несчастью, этого было не избежать. У нас очень мало времени.

— На что? — спросил я настолько вежливо, насколько мне позволило мое любопытство.

Брайт взглянул на Хопкинсона, который поднялся, вышел из кабинета и закрыл за собою дверь.

— Мистер Хопкинсон и мистер Рамиус — работники консулата при нашем посольстве в Варшаве, — объяснил нам Брайт.

— ЦРУ, — сказал Бартек.

— Каминский, — предупредил Павлюк.

— Нет-нет, — улыбнулся Брайт и протянул ему руку. — Вы совершенно правы, мистер Каминский, ЦРУ.

Из кармана своего плаща он достал футляр из темно-красной кожи, размером и формой примерно с книгу в гибкой обложке, и мягко нажал на один конец. Футляр распался посередине, открыв ряд сигар.

— Это весьма деликатное дело.

Он вытянул сигару и снова нырнул в карман на поиски серебряной гильотины.

Я уселся в кресло, оставленное мистером Хопкинсоном.

— Американский турист натворил что-то страшное в Кракове, — сказал я. Это было единственное возможное объяснение его присутствию здесь, что я смог придумать. Если что-то страшное было бы сделано с американским туристом, то улаживать дела послали бы чиновника заметно меньшего по рангу.

Брайт не отрывал от меня взгляда все время, пока отрубал кончик сигары и раскуривал ее. Это был внушительный маневр; я бы, скорее всего, отрубил бы кончик собственного пальца, если бы попробовал.

В конце концов он сказал:

— Вы, конечно, слышали о лацертанах?

Долю секунды я прикидывал вероятность того, что американский посол в Польской Республике выбрал для посещения Краков и сошел с ума в кабинете моего начальника.

— Они, — продолжил он, — выразили желание посетить Польшу.

— Иезус Мария, — услышал я бормотание Бартека.

2

— Каминский и