страницу, пробежал пару строк и откинулся на спинку стула.

— Ты, похоже, начитанный парень, — сказал он, — хотя и предпочитаешь научную фантастику. Так часто бывает у молодежи. Я начал с книжек о стране Оз, сказок братьев Гримм, «Алисы» Кэрролла; потом — гомеровская «Одиссея», «Тысяча и одна ночь», Жюль Верн, Герберт Уэллс и научно-фантастические журналы. Я в восхищении от Толкиена. Потом, когда я жил и работал в Йеле, мне довелось прочесть серию романов Филипа Хосе Фармера «Многоярусный мир». Ты знаком с этими книгами?

— Да, — выпрямился в кресле Джим. — Они мне очень нравятся! Но когда же, черт возьми, Фармер закончит свою серию?

Порсена пожал плечами. Он был единственный известный Джиму человек, у которого этот жест выглядел изящно.

— Суть в том, что тогда же, в Йеле, я прочел и биографию Льюиса Кэрролла. И одна фраза в комментарии к главе в «Алисе в Стране Чудес», под названием «Бег по кругу и длинный рассказ», меня зацепила. Вот тогда-то и родилась идея о многоярусной терапии.

— Какой-какой? — переспросил Джим. — Многоярусной? А, вы хотите сказать, ее название взято из «Многоярусного мира»?

— Название не хуже других и получше некоторых, — улыбнулся доктор. — То был лишь проблеск идеи, зигота мысли, пламя свечки, которое вполне могли задуть буйные ветры заурядного мира или здравого смысла и логики, отвергающей божественное озарение. Но я раздул эту искру, сберег ее, взлелеял, и она наконец разгорелась ярким пламенем.

Этот парень на самом деле странный, не удивительно, что его считают колдуном. Однако взрослые столько раз подводили и обманывали Джима, что он не спешил полностью довериться психиатру. Посмотрим, соответствуют ли его слова делам. С другой стороны, Порсене еще нет тридцати. Старый, но не совсем еще. Хорошо, что Джим посещал занятия по биологии, а то бы не понял, что имеет в виду доктор, говоря о «зиготе мысли». Зигота — это клетка, образованная от слияния двух гамет. А гамета — репродуктивная клетка, способная слиться с другой, ей подобной, и образовать клетку, из которой получится новое существо.

Гримсон тоже был когда-то зиготой, как и большинство живых существ. Слушая объяснения доктора, Джим понял, что теперь он, напротив, гамета, которая должна превратиться в зиготу — новую личность, созданную из прежней личности, и еще из одной, воображаемой.

ГЛАВА 3

— Пациенты, согласившиеся на многоярусную терапию, образуют небольшую элитную группу добровольцев, — объяснял доктор Порсена. — Они обычно начинают с первого тома, «Создатель Вселенных», и далее по порядку прочитывают все остальные. Потом выбирают какой-нибудь персонаж и пытаются вжиться в его образ, перенимая все черты характера — независимо от того, хорошие они или плохие. На дальнейших этапах терапии они начинают избавляться от плохих качеств своего героя — но хорошие черты сохраняют. Бесконтрольные галлюцинации, нежелательные эмоциональные факторы постепенно сменяются контролируемыми галлюцинациями. Ты все понимаешь?

— Пока — да, — кивнул Джим. — Неужели это срабатывает?

— Процент неудач феноменально низок. Кстати, хотя ты и знаком с серией, тебе придется снова перечитать ее. «Многоярусный мир» станет твоей Библией, ключом к твоему здоровью.

Джим молчал, размышляя над словами доктора, а заодно выбирая, каким же персонажем — а некоторые из них были весьма злобными — ему хотелось бы стать.

В основе серии лежала идея, что когда-то, много тысяч лет назад, существовала некая вселенная. И только на одной планете в той вселенной существовала жизнь, а затем в результате эволюции появился вид, похожий на людей. Наука у тех существ во многом превосходила земную, так что в конечном итоге они смогли создавать небольшие искусственные вселенные.

Какими только удивительными свойствами не обладали маленькие космосы! Так, например, коэффициент ускорения свободного падения к центру гравитации мог меняться изо дня в день. Или, скажем, вселенная могла состоять из единственного солнца и единственной планеты. Что касается Многоярусного мира, то это была планета размером с Землю, напоминавшая Вавилонскую башню — такая же ступенчатая. В одной из вселенных единственная планета постоянно менялась. Горы вырастали и расплющивались прямо на глазах. Русла рек прокладывались за несколько дней, а потом исчезали. От планеты отрывались куски и кружили вокруг нее, а затем медленно падали и сливались опять с основной массой.

Многие из Владык, как стали называть себя те существа, покинули первоначальную вселенную и поселились в своих искусственных космосах, на планетах, созданных по их собственным проектам. Некоторое время спустя война сделала старую планету навеки непригодной для жизни, все ее обитатели погибли.

Шли тысячелетия, а Владыки продолжали создавать новые искусственные вселенные, заселяя их разнообразными формами жизни. Доступ в эти, так сказать, «карманные мироздания» открывался через «врата» — проходы между измерениями, активируемые различными видами кодов. Сыновьям и дочерям Владык требовались свои собственные космосы, но постепенно умение создавать вселенные утрачивалось. Как и следовало ожидать, началась неизбежная борьба за власть над тем ограниченным числом вселенных, какие уже существовали.

К тому времени, когда начинается действие романа «Создатель вселенных», многие Владыки уже погибли или лишились своих владений, а те, кто имел собственные миры, стремились завоевать другие.

Серия «Многоярусный мир» явно предвосхитила игры типа «Подземелья и драконы», столь популярные среди молодежи. Врата, ловушки, установленные в них Владыками, изобретательность, необходимая для того, чтобы пройти через врата, и опасные миры, в которых оказывается герой, приняв неверное решение, — все это затем повторилось в играх. И зачем только понадобились какие-то драконы — почему бы просто не использовать сами романы? Зато их решили применить в психотерапии — тоже неплохая идея. Джима это привлекало куда больше, чем обычные виды лечения — фрейдовский, юнговский психоанализ или какой-нибудь еще. Хотя Джим не слишком разбирался в различных психиатрических школах, тем не менее они ему не нравились. Перед его мысленным взором вспыхнули надписи со стенок туалета: «Лучше слететь с катушек, чем попасть под них». «Шизофрению не подцепишь на сиденье унитаза».

Порсена взглянул на настольные часы. «Марионетка Времени», — подумал Джим. Доктора и адвокаты, точно поезда, движутся по ньютоновскому времени, не имея никакого понятия об эйнштейновском. Но именно они и